Мох глянул в большое боковое зеркало, но ничего не разглядел.
– Отлипли, если кто в самом деле следил за нами. Может, и совпадение, – заметила Имоджин.
Он ухватился за петлю над головой, когда грузовик встряхнуло на подвеске. Они выехали на запущенный проезд, мощённый гравием. Имоджин остановила грузовик перед высокими железными воротами.
– Этот чёртов грузовик меня угробит. – Имоджин потянулась, положив руки на поясницу.
– Давай я поведу, – предложил Мох.
– Уже приехали.
– Куда приехали?
– Городской зоопарк. Здесь у них запасной въезд. По этой служебной дороге никто не ездит. – Без дальнейших разъяснений она подалась вперёд, порылась в кармане кожанки и достала связку ключей. Перебрала их. – Вот этот.
Мох взял связку за выбранный ею ключ. Открыл дверцу кабины грузовика, впустил в неё запах мокрого сена и навоза. Он выпрыгнул и отпер ворота. Имоджин миновала на машине ворота, и Мох опять запрыгнул в кабину. Десять минут спустя она перевела грузовик на медленный ход и мастерски повела его по разбитой дороге на площадку позади здания. Машину она остановила на сухой стороне частично затопленного двора.
– Расскажи мне, что произошло, – попросила Имоджин. – Хочу услышать об этом всё.
– Я сразу вернусь, – сказала она. Оставив двигатель работающим, спустилась на землю и побежала под дождем. Мох смотрел, как она заходит в здание. Она, главным образом молча, выслушала его рассказ о смерти Агнца, взрыве и уходе Эха с Элизабет. Рассказал он ей и про оцелус, который дал ему оберегать Радужник. Под конец она сложила руки и попросила во всех подробностях описать Эхо. Если она так или иначе что-то и почувствовала при известии о смерти Агнца, то хорошо это скрыла. Две большущие двери отворились изнутри, и появилась Имоджин. Мох позволил себе улыбнуться, когда она раскланялась. Цель достигнута. Опять сев за руль, она повела грузовик в раскрытые двери. Двигатель взревел, как паровоз, в большом пролёте, прежде чем она заглушила его.
– Неплохое укрытие, – произнёс Мох. Внутри кабины вдруг стали ощутимы близость и неловкость.
– Это старый павильон носорогов. Раньше, когда в зоопарке были носороги, их содержали здесь, когда не показывали публике. Для этой цели строение больше не использовалось, поскольку животины вымерли пятьдесят лет назад. Браконьерство сократило поголовье до опасно низкого уровня, а какое-то респираторное заболевание прикончило оставшихся. С тех пор сюда свозили старое оборудование. Когда-то у Музея здесь была своя контора. – Она пальцами убрала за уши мокрые пряди волос. – Позади у Джона был кабинет на двоих со старшим зоологом по имени Филип. Это Филип помог мне получить работу в хранилище – под некоторым нажимом со стороны Агнца. Он был одним из немногих, кто действительно любил моего отца. Теперь он уже умер. Джон пользовался кабинетом, пока вдруг не исчез. Филип всё ещё приходил сюда после этого, обрабатывал свои полевые записи. Они до сих пор здесь, думаю. Никто никогда не утруждал себя выяснением этого. Я подумала, что мы могли бы здесь укрыться.
– Утром мне нужно будет отправиться на Козодой, – сказал Мох.
– Ладно, – кивнула она. – Путь долгий. И лёгким не будет.
– Всё указывает туда. Книги и карты в моём старом доме – это одно, но когда я узнал то, что ты рассказала, как Джон похитил Меморию, это убедило меня, что она попытается вернуться туда.
Они выбрались из грузовика и смотрели, как дождь бьёт по заливавшей двор мерзкой на вид воде. Обернувшись, он увидел рядом Имоджин с самокруткой в углу рта. Она щелчком отправила погасшую спичку во двор.
– Гашиш, – пояснила, протягивая косячок.
Мох взял её, вдохнул дым – голова закружилась, зато сделалось легче. Он выдохнул:
– Спасибо.
– Это у Филипа было такое представление о табаке. Он и его дружки курили это. Гашиш своё дело знает. В хранилище приличный запас, в чучело страуса запрятан. Типа побочного промысла для «Красной миноги».
Мох покачал головой и сделал ещё затяжку. На этот раз у него в крови взыграло. Странно было стоять тут с Имоджин в качестве его неправдоподобной союзницы. Украдкой бросил взгляд. Она была очень красивой. Чтобы отвлечься, Мох стал рассматривать воронье семейство, пререкавшееся на дереве.
– Ты уверен, что он был мёртв? – спросила Имоджин. Лицо её посерьёзнело.
– Да. – Ему стало неловко под её пристальным взглядом, а потому Мох смотрел на деревья.
– А тот мальчик, Эндрю?
– Не знаю. Наверное, мне следовало бы сделать больше. Надо было остаться и осмотреться.
Имоджин взмахом руки прервала его:
– Дать себя убить – от этого было бы не очень-то много пользы.
Он поднял взгляд на бегущие в небе облака.
– Я не смог открыть дверь.
– Какую дверь?
– Кладовки. Просто не смог ручку повернуть.
– Было заперто?
– Нет. Я не знаю. – Голос Моха звучал громче, чем ему хотелось бы. – Я не смог повернуть её, а потом всё было кончено. Так быстро.
Дождь утих, в тучах открылась яркая полоска. На мгновение показалось, будто и солнце может выглянуть, но новые тучи закрыли брешь, и воздух наполнился светом, похожим на разлитый чай. Лягушки, невидимые среди деревьев, выводили трели. Цапля пролетела над самыми высокими ветками, величественно выгнув шею, и скрылась.
– Элизабет говорила со мной, – сказал Мох. – После, на улице. – Он чувствовал на себе пристальный взгляд Имоджин. – Она предупредила меня, чтоб держался подальше. Она за что-то мстит Радужнику. – Он погладил ладонью оцелус. – Намеревается убить его.
– Тебе она ничего дурного не сделала?
– Нет, – повёл Мох головой. – Всё было как-то непонятно, до странности по-деловому. Она сообщила мне, что хотела, и уехала.
– И что ты думаешь?
– Думаю, что у Радужника было дурное предчувствие о её намерениях. – Он повернулся лицом к Имоджин. – Зачем мы на самом деле сюда приехали? Могли ведь куда угодно направиться.
– Здесь есть кое-что, что мне хочется тебе показать. Когда-то, когда я была ещё маленькой, я иногда убегала от Агнца и приходила сюда поболтать с Филипом. Это было место для размышлений. У него в запасе всегда были великолепные истории про моего отца, ещё с тех времён, когда тот был легальным сборщиком для Музея. Однажды я пришла, а Филипа не было на месте. Я сама облазила всё в кабинете и нашла нечто занимательное. Надеюсь, это всё ещё здесь.
Выписки из вахтенного журнала «Сомнамбулы» для личного дневника.Даты, местонахождения, расстояния и направления ветра опущены.
9:00. Шторм выдохся вскоре после четырёх утра. С того времени нас носило по бурному морю при бездействующем двигателе. Господин Коннер и господин Лютц последние несколько часов не покладая рук чинили двигатель, а мы за это время неуклонно продвигались ближе к острову Козодоя. Воды здесь полны мин и обломков, которые мы приписали шторму. Господин Джеймс того мнения, что некое судно выбросило на берег и оно разломилось на куски, однако поблизости нет обозначенных на карте рифов или песчаной мели.
