9:30. Двигатель вновь заработал, хотя и с перебоями. Мы определили, что обломки в воде являются остатками самолёта. Никаких опознавательных знаков обнаружить не удалось. Есть большая вероятность, что им пользовались искатели сокровищ, действующие на Козодое. Господин Джеймс и юный Чарльз спустили спасательную шлюпку – поискать, нет ли выживших. Состояние обломков не внушает оптимизма, и, пока я высказывал опасения в благополучии Чарльза, капитан разрешил им вести поиски. Мы держимся на безопасном расстоянии.
* * *10:15. Опять поломка двигателя, и мы дрейфуем опасно близко к Козодою. Нас занесло далеко в запретные воды. Мы видели несколько мин, плавающих в море. Если в течение часа не починить двигатель, то судно будет барахтаться, вынудив нас бросить его и высадиться на остров. Господин Джеймс с Чарльзом останутся сами по себе, поскольку состояние моря не позволит им догнать нас. По моему мнению, капитан совершил ошибку, позволив им идти на шлюпке. Опасаюсь, что день ещё не угаснет, как мои собранные за годы и годы образцы морской жизни окажутся утраченными.
* * *10:35. Двигатель работает благодаря героическим усилиям господина Коннера и господина Лютца! Мы на полной скорости идём к господину Джеймсу с Чарльзом. Они, конечно, захотят продолжить осмотр обломков, но капитан уже сказал, что не примет во внимание ни единого слова протеста ни от одного из них. Мы должны выйти в открытое море до наступления темноты.
* * *11:35. Замечательно: господин Джеймс с Чарльзом выловили в море мальчика. Капитан говорит, что море слишком холодное и он не в силах объяснить, как тот выжил. Нашли мальчика плавающим без сознания и опутанным такелажными тросами. По всем законам он должен был бы утонуть, но, похоже, не слишком-то и пострадал. Внешность его необычна, плоть напоминает дымчатое стекло. Его сопровождают 5 плавающих огоньков. Команду обуревает ужас от суеверной чепухи. Мы никак не можем добиться от мальчика объяснения, каким образом он оказался в море. Господин Джеймс с капитаном согласились в том, что как то ни кажется невероятным, но мальчик, должно быть, с острова Козодоя. Осмотр обломков привёл их к выводу, что те плавают на поверхности воды уже несколько месяцев. Это исключает возможность того, что мальчик – уцелевший после катастрофы.
Лишённый возможности высадиться на остров капитан решил, что мы продолжим следовать курсом на юг до Ступени-Сити, где станем на ремонт и дозаправку. С мальчиком будем разбираться там. Господин Джеймс громогласно возражает, настаивая на попытке высадиться, невзирая на условия. Он ищет разгадку этой тайны. Господин Джеймс и капитан обменялись гневными выражениями, и капитан в ходе перепалки предложил ему воспользоваться яликом[17]. Предложение было отклонено, и господин Джеймс в дурном расположении духа удалился к себе в каюту. Ему не будет предложено продолжить плавание после Ступени.
– Вот и всё, что здесь есть. – Имоджин вновь сложила листы бумаги и вернула их в жестяную коробку. Место, где лежали страницы из дневника, они обнаружили после часового поиска. Кабинет заполняли стол с креслом при нём, несколько полных книжных шкафов и покрытая плесенью кушетка. Сквозь укрытое плющом окно сочился свет. Имоджин прибавила к нему зажжённую свечу и сидела рядом с Мохом на кушетке.
– Филип был там, когда Радужника выловили из океана. Джеймс, должно быть, и был тем человеком, что отдал Радужника Джону, – говорил Мох. – Джеймс был корабельным плотником.
– Джон знал многих сомнительных типов. Спорить готова, что Джеймс украл Радужника и предложил его Джону. Джон был хорошо известен своими сделками по диковинам, никаких вопросов бы не возникло. – Имоджин поставила коробку на пол.
– Радужник рассказал мне, что обмен пошёл в погашение карточного долга, – сказал Мох.
Мох скользил взглядом по названиям на корешках книг, втиснутых в шкафы. В иных обстоятельствах он бы весь день провёл, листая кое-какие из них. К удивлению Моха, Имоджин прильнула к нему и накрыла их обоих тяжёлым одеялом. И рассмеялась.
– Что смешного? – подал голос Мох.
– Одеяло шерстяное. Его нельзя стирать, не то оно собьётся в кусок фетра, как это. Кто стирает шерстяные одеяла? Чистюля Филип. – Она пристроилась щекой у него на плече. Через несколько минут её дыхание стало глубже. Убедившись, что она совсем уснула, он поцеловал её в голову.
Мох сидел, откинувшись, на кушетке, обнимал одной рукой Имоджин и следил, как догорала свеча. Пламя и фитиль колебались, растапливая и искривляя воск. Он думал о свечении внутри Радужника. Рукой, зажатой меж их тел, Мох достал из потаённого места оцелус и подбросил его в воздух, где тот завертелся монеткой. Неожиданно почувствовав холод, Мох крепче прижал к себе девушку. Из свечи плевком вырвалась вспышка, и она угасла, выпустив тонкую струйку чёрного дыма. За окном ветер в листве деревьев шумел как море.
Северная дорога
Когда они выехали из города, Имоджин погнала грузовик безо всякой жалости. Автомобиля, который, как показалось ей днём раньше, следовал за ними, видно не было. В то утро она научила Моха, как заправить машину дизтопливом ручным насосом на территории зоопарка. Сама же, пока он занимался исполнением этого поручения, заполонила весь кузов ненужным, но убедительным исследовательским оборудованием и очень нужными принадлежностями для разбивки лагеря. Научное оборудование было призвано подтвердить их легенду на тот случай, если их остановят: мол, они совершают выезд в поле для исследования щелевых разновидностей крабов в приливных зонах к северу от города. Когда приготовления были закончены, она подошла к нему, проверявшему все шкафы и буфеты в павильоне носорогов на предмет наличия в них хоть чего-то съестного.
– Не теряй время, – сказала Имоджин, протягивая бутерброд и крышку от фляжки, наполненную кофе.
– Ого! – воскликнул он, приятно удивлённый. – Ты где это взяла?
– Мох, это не первый мой выезд на изучение щелевых видов. Я уложила это в грузовик ещё до того, как с рынка уехала. Ну разве я не величайшая из всех коллег в поле?
– Насколько позволяет судить мой ограниченный опыт, так и есть. Не думаю, что когда-нибудь ел бутерброд вкуснее этого. – Мох затолкал в рот остатки хлеба.
Имоджин улыбнулась:
– Мог бы сначала хоть руки помыть. Пойдём. Хочу показать тебе кое-что.
Мох пошёл за нею по широкому кирпичному коридору, увешанному мёртвыми светляками и высохшими полосками липучек для мух. Она толкнула тяжёлую дверь. За ней находилось большое помещение, освещаемое через покрытые водорослями слуховые окна.
Имоджин, пританцовывая, отдалилась от него и, раскинув руки, повернулась в центре комнаты.
– Что скажешь? – Голос её отдавался эхом.
– Похоже на ванную комнату Оливера, – скептически заметил Мох.
Голый бетонный пол шёл под уклон к большому сливу. Зелёные полосы покрывали стены. Воздух в комнате стоял
