Алтарь был слегка приподнят и служил опорой для десятков свечей. Лишь немногие из них были зажжены. За алтарём в стене, словно ящики на почте, тянулись ряды встроенных ниш. Мох насчитал их сто сорок четыре. У каждой ниши имелась дверка, хотя лишь немногие были открыты. Мох видел что-то похожее на улицах старого города в Ступени-Сити. То было место, где оставлялись записки или значимые для людей предметы. Записки обычно содержали вопрос, сообщение или признание на сложенном клочке бумаги. Иногда оставлялись более основательные предметы. То был обряд высвобождения. В конце концов невидимые руки с другой стороны стены забирали подношения и сжигали их в яме. После этого дверцы на пружинках открывались вновь.
Часовню окружали толстые стены. В тишине Мох слышал, как шуршала его одежда, слышал своё дыхание и звон в ушах. Он вдруг осознал, сколько энергии тратят его чувства, фильтруя и сортируя окружающий мир. Злость и обида иссякли в нём. Он сел на табуретку перед алтарём и пристально разглядывал ниши. Прошло несколько минут, после чего справа от него отворилась дверь, выпустив мужчину в серой рясе. Хотя на его обветренном лице не было заметно признаков удивления, глубоко посаженные глаза внимательно всматривались в Моха. Он тронул бороду, в которой среди седины проглядывали пучки рыжих волос, и поставил на алтарь перед Мохом пустой пузырёк из-под синиспоры.
– По-моему, вы уронили это в переулке. – Мужчина присел на край алтаря. – Мое имя Джонатан, я – смотритель этой часовни.
– С этим я покончил, – произнёс Мох, отворачиваясь от пузырька.
– Это, наверное, ко благу, – сказал Джонатан. – Только всё равно мусор. – Улыбка его была ободряющей, но голос звучал серьёзно. В последовавшем неловком молчании Джонатан вперил взгляд в свои вытянутые ноги и помятые садовые башмаки. Испытывая неловкость, Мох решил, что пора уходить. Когда он встал, Джонатан поднял взгляд.
– Вы не согласились бы помочь мне кое в чём? Много времени это не займёт. Я пишу книжицу об истории этого здания, которое мне, признаться, предстоит скоро закрыть. В ней есть раздел о фауне, изображённой на фреске. Вам, случайно, не известны птицы?
– Некоторые, – ответил Мох. – В тюрьме, чтобы скоротать время, я играл в игру – ни много ни мало – с одним орнитологом. У того была колода карт с картинками вроде тех, что на сигарные коробки клеят. На картинках были отпечатаны птицы. Он выпытывал у меня их названия. – Мох сам себе удивился, до чего легко упомянул о тюрьме.
– Фантастика. – Джонатан развернулся и окинул взглядом фреску справа от себя. – Вон. – Он указал на пятно в среднем приделе. – Что это?
– Что-то вроде синицы. Отсюда разглядеть трудно, – сказал Мох.
– Ну так встаньте и поглядите. Где ваша любознательность?
– Хорошо, хорошо. – Моху, вопреки самому себе, стало забавно. Он уважил просьбу Джонатана, подойдя к стене. – Наверняка не скажу. Похоже на канадского поползня.
– Подождите здесь. – Джонатан скрылся за дверью и через минуту вернулся, неся заляпанную краской стремянку. – Попробуйте это.
– Вы серьёзно? Да на этой штуке угробиться можно.
– Она вполне надёжна. Я ею только сегодня утром пользовался. – Джонатан помог Моху установить стремянку перед стеной. Гадая про себя, во что он только ввязывается, Мох взобрался по лестнице, а Джонатан поддерживал створки. Встав на вторую сверху ступеньку, Мох оказался на одном уровне с птичкой.
– Точно, канадский поползень, – сказал он.
– Отлично, – воскликнул Джонатан. Он извлёк из кармана рясы небольшую записную книжку. – Так, теперь та, что слева.
– Это легко. Древесная ласточка.
– А над ней? – Джонатан указал ручкой. – Нет, выше, среди лиан.
– Белоглазый виреон.
И так продолжалось полчаса. Мох, передвигаясь с лестницей вдоль стены, назвал всех птиц до единой. Временами мужчины спорили по поводу конкретной птицы, но Мох в своих знаниях был уверен. Он читал лекции Джонатану о местах обитания, голосах, питании и методах гнездования. Франклин Бокс в своей муштре был безжалостен. После того как была названа последняя птица, Мох развернулся на стремянке. Ему было жарко от бесконечных хождений вверх-вниз по лестнице.
Джонатан взмахом руки показал: спускайтесь. Что-то красное мелькнуло и пропало в просторных рукавах Джонатана. Мох сделал вид, что ничего не заметил.
– Спускайтесь. Я сделал набросочек фрески и пометил всех птиц. Это фантастика. Как мне отблагодарить вас?
– Глоток воды. У меня голос садится.
Джонатан вернул стремянку в кладовую. Мох уже готов был снова усесться, когда появился Джонатан в проёме двери:
– Давайте поговорим тут, где посидеть можно. Сказать правду, в часовне чуток прохладно. Тут когда-то школа была. Можете представить, ученики зимой до смерти замерзали. – За дверью шёл проход из неотёсанного камня. Мох прошёл за широкой спиной Джонатана мимо нескольких закрытых дверей, прежде чем они зашли в скромную столовую. Джонатан предложил Моху взять стул от поручня на стене и присаживаться к столу. Пока тот проделывал это, Джонатан достал ещё тёплый каравай хлеба с хрустящей корочкой, чашу с оливковым маслом на травах, корзинку варёных яиц, несколько сырных головок, копчёную рыбу и фрукты. Налил им обоим по большому стакану вина. – Надеюсь, вы не возражаете. Я уже поесть собирался, когда вы пришли. Прошу вас, угощайтесь. Это самое малое, что я могу.
Мох поблагодарил его, думая про себя, что еды для одного было многовато.
Он старался не упустить возможности взглянуть на запястье Джонатана. Решил потянуть время за едой. Еда была отменно хороша. Он уложил на толстый кусок хлеба козий сыр, а поверх него сардины и погрузил его в оливковое масло, которое Джонатан поставил между ними.
– Итак, – произнёс Джонатан с полным ртом хлеба. – Что привело вас в город?
– Любознательность, – осторожно ответил Мох. – Захотелось увидеть остров Козодоя с берега. – Этот вопрос он уже ждал и решил, что ложь, близкая к правде, будет лучше полной выдумки.
Джонатан пожал плечами:
– Надеюсь, вы не будете разочарованы. С берега это всего лишь ещё одна груда безжизненных по виду скал. Вам-то что интересно?
– Я приехал с женщиной, которая работает на Музей естественной истории в Ступени-Сити. Я просто помогаю ей. Она изучает что-то там такое, называемое щелевыми видами, каковы бы они ни были, – поведал Мох.
Джонатан перестал жевать:
– Её с вами нет.
– Мы слегка повздорили.
Собеседник сочувственно пожал плечами:
– Неудивительно, что вы сидите на синиспоре.
Оба расхохотались. Джонатан отрезал кусочек какого-то твёрдого жёлтого сыра и протянул его Моху:
– Попробуйте этот. Он изумительный. На родине мы делаем его сами.
– Вы живёте не здесь? Где же?
– Нет, я просто завершаю
