Имоджин бежала к Моху, зовя его по имени. Мох с трудом поднялся на ноги. Одежда Радужника валялась на земле, но тела его нигде не было видно. Не осталось и следов таинственной пыли. Растерявшись, Мох подбежал к краю причала и неистово вглядывался в набегавшие волны, но видел одни лишь обломки ящиков с грузовика. Он облазил груду кирпича, образованную обрушением, держась за арматуру, резавшую ему руки. Он выкрикивал имя своего друга, пока не охрип. Когда он, забыв об опасности, едва не свалился в воду, то опять забрался туда, где было поустойчивее. Он помнил, как призрачная пыль липла к волосам на его руках. Отчаянно ища подтверждение пережитому, он пристально рассматривал руки. Ничего. Он отвернулся, дрожа под налетавшим с моря ветром, терпеть который уже почти не было сил. Имоджин ждала поблизости, волосы у неё спутались и намокли, лицо сковало выражение, бывшее отражением его горя. Не говоря ни слова, он подошёл к ней. Через некоторое время она нежно отстранила его.
– Мы его потеряли, – выговорил он, борясь со слезами.
– Мох. Смотри, – произнесла она, глядя мимо него.
– Что там?
Взгляд её метнулся в сторону, и она отошла. Повернув голову, Мох увидел, как слева от него в воздухе висел тёмный оцелус. Каким-то образом он сам высвободился. Едва дыша, Мох простер руку ладонью вверх. Камень мягко опустился на ладонь. Из сплетения пальцев, как из клетки, он рвался наружу – к острову Козодоя.
Навыворот
Шторм стоял по пояс в ледяном океане и верещал, как безумный. Руки у него были заняты вещами, выпавшими из грузовика. Мох понять не мог, как этот человек выжил в катастрофе, но жалел, что тот выжил. Он нянчил винтовку, извлечённую из песка, и убедился, что в ней ещё остались патроны.
– Ты ничего не смог бы поделать, – сказала Имоджин. Она стояла на дамбе, держа у ног походный сундук. Они выловили его из воды после бесплодных поисков Радужника. Волосы её затвердели от солёной воды и песка.
– Знаю, – вздохнул Мох. Он погрузился в глубокое раздумье и весь прошедший час мало на что был способен, кроме как вглядываться через воду в остров Козодоя.
– Я его тут нашла, – рассказала Имоджин и улыбнулась. – Сам он добрался сюда на старом хлебном фургоне. Представляешь? Удивился, по-моему, увидев, что я одна, и много не говорил, только о том, что ему нужно попасть в монастырь на Глазке. Он искал туннель, о котором рассказал тебе Шторм. Знаешь, она ножом его ударила после того, как Агнец заявился на Полотняный Двор. Он был очень слаб. По-моему, понимал, что у него осталось очень мало времени.
Сразу Мох не ответил. Наконец заговорил:
– Интересно, откуда он узнал про туннель?
– Он есть на картах.
– Каких картах?
– Радужник рассказал мне, что наведался в твой старый дом после того, как ушел с Полотняного Двора, взглянуть на какие-то старинные карты. – Имоджин пожала плечами. – Когда я сказала ему, что видела, как карета Элизабет покинула город на шаланде, он настоял на том, чтобы подождать и встретить её.
– Он хотел сразиться с ними? – спросил Мох.
Имоджин покачала головой:
– Нет. Сначала я так же подумала, но он хотел поговорить с Элизабет. У него были вопросы о его прошлом, на которые ему нужны были ответы. Он считал, что сможет убедить её.
– Но зачем?
– Я пробовала отговорить его от этого. – Имоджин села на дамбу, стараясь скрыть слёзы. Мох сел рядом. – Со мной всё в порядке, – сообщила она. – О чёрт, вот и он идёт.
Шторм прошёл по склону от кромки воды и бросил на землю кучу вещей.
– Остров сокровищ, – сказал он. Вид его оставлял желать лучшего: лицо осунулось, глаза покраснели от лопнувших сосудов. В бороде застряли водоросли. По левой стороне туловища тянулись полоски засыхающей крови. Мох нагнулся и взял из кучи у своих ног сумку на лямке. Сумка была сухой.
– Где вы это нашли? – Имоджин взяла у него сумку обеими руками и вытащила «Певчих птиц острова Козодоя».
– А-а, я её в грузовике нашёл, – выговорил Шторм, тяжело дыша. – Совершенно сухая после всего происшедшего. Вы её не получите. Она моя, по условиям нашей сделки. Кстати, и этот короб, и его содержимое – тоже мои. Мы сделку заключили. Расскажите ей, Мох. – Шторм указал на сундук.
– Катитесь к дьяволу, – вспыхнула Имоджин. Она встала и закрыла сундук собой. – После того что вы натворили? Вам не видать их никогда. Ничего вы не получите. – Дрожащая улыбка тронула губы Шторма. Во рту у него было полно кровоточивших зубов.
– О, я получу. Мы сделку заключили. Нашу сделку. Скажите ей, – настаивал он, глядя на Моха.
– Не было никакой сделки. Это вам показалось, – сказал Мох. Сжав кулаки, он пошёл на Шторма. – Вы тут только то и наделали, что всё стало хуже. Вы болван, Шторм. Вы помогли как раз тем, кого мы пытались погубить.
Шторм широко раскрыл рот.
– А как быть со всем тем, что я для вас сделал? – Голос у него был дрожащий, умоляющий. – Вы до сих пор блуждали бы по лесу, если бы не я. Уж как самое малое, я дело к главному подтолкнул, отпугнул их. Такое точно стоит награды! – Гримаса боли исказила его лицо. – Ой, я должен сесть. Так голова кружится. – Шторма повело назад, и, сделав несколько неуверенных шажков, он, как начинающий ходить карапуз, плюхнулся и сел, вытянув ноги. Внезапно он бросился в прыжке на сундук, но здорово промахнулся. – Миленько, – произнёс он, загребая пальцами песок. – Так миленько. – И откинулся на бок. Песок тоненькими струйками сыпался у него из кулака.
Когда Шторм перестал дышать, Мох присел около него на корточки и обыскал карманы. Из внутреннего кармана заляпанного кровью пиджака он извлёк большой кожаный бумажник. Поверхность его покоробилась, приняв форму хранившихся внутри документов. Мох раскрыл его, ожидая увидеть деньги или личные бумаги.
– Что это? – спросила Имоджин, встревоженная выражением лица Моха.
– Он был копом, детективом. Смотри. – Мох развернул бумажник и показал ей щедро украшенный печатями документ. В центре бумаги красовалась чёрная лошадь – эмблема Полицейского управления Ступени-Сити.
– А значит?
– А значит, он все время играл нами, – вздохнул Мох. Он посмотрел вниз на дюны, наполовину ожидая, что из-за них появится цепочка полицейских. – Должно быть, время своё экономил, используя нас, чтобы увидеть, что ещё он мог бы раскрыть.
– Или пользоваться расследованием для тайного пополнения своей коллекции, – презрительно бросила Имоджин.
Мох вернулся к карманам Шторма. На этот раз он извлёк чёрную записную книжку с пружиной по верхнему краю, листы которой удерживала посредине податливая резинка. Мох взялся листать странички, подтверждая свои подозрения, время от времени
