Луиза замерла, не смея сделать далее ни шагу. Здесь ей было не место, эта улица была для нее под запретом. А Густав… какой по счету она была среди череды ублажавших его продажных женщин? Была ли она дорога ему хоть на секунду? Лучше бы ей оставаться в неведении, чем испытать такое унижение.
– Гляньте-ка, какая мышка! – раздался резкий голос. – Ты потерялась или просто новенькая?.. – Луиза увидела приближающегося к ней неровной походкой мужчину в распущенном шейном платке и расстегнутом пиджаке. – Давай, пойдем со мной, кроха…
Еще до того как он сумел до нее дотянуться, ее обдало кислым винным духом его дыхания. Вскрикнув, Лу бросилась прочь и спряталась в тени за углом здания, в котором скрылся Густав. Пьяный мужчина не стал догонять ее; какое-то время он водил в воздухе руками, будто она еще была рядом, а потом пожал плечами и побрел дальше.
И вот Луиза здесь – испуганная, обескураженная и потерянная.
Из ее укрытия хорошо был виден публичный дом, стоящий напротив, явно задуманный подобием дворца: на каждом окне висели плотные пунцовые шторы с бахромой и кистями, каждая комната лучилась ярким светом, а девушки, что стояли на улице у входа, были одеты как карикатуры на аристократок прошлого века. Сколько денег нужно там оставить, чтобы почувствовать себя королем? От вечерней прохлады девушки-зазывалы заметно мерзли, поэтому время от времени подбадривали себя каким-то напитком, передавая друг другу фляжку. Их юбки спереди едва достигали колен, а сзади волочились по земле, платья были сильно декольтированы, а головы явно зудели под взбитыми прическами и слоем пудры.
Посетители этого борделя отличались солидной одеждой и надменными манерами, с которыми они входили и выходили, и становилось ясно, что простому работяге вход туда заказан. Напротив крыльца остановился даже тарахтящий паромобиль без верха – его водитель носил причудливый кожаный шлем с очками и специальные перчатки. Обычно редкие обладатели таких экипажей катались лишь по центральным проспектам, где мостовая была ровнее.
Заметив очередного гостя, работницы начинали говорить высокими воркующими голосами, от которых, по слухам, мужчины были без ума. В окнах то и дело мелькали силуэты, и только одна фигура оставалась неподвижной – почти наполовину высунувшись из окна, она обмахивалась белоснежным платком. Именно из-за этого мелькания взгляд Луизы остановился на ней. Ее черты показались Лу неуловимо знакомыми, но с разрумяненными щеками, вычерненными бровями и напудренными волосами все куртизанки были словно на одно лицо.
Луизе отчаянно хотелось выбраться из этого угла и с этой улицы.
Тут ей послышался голос Густава, и она с надеждой выглянула из своего укрытия. Это действительно был он. В компании только одного из своих друзей он спешно покидал заведение. Луиза забыла и о своих обидах, и о просьбе Петрика – она просто хотела, чтобы возлюбленный спас ее и вывел из этого пугающего места. Она устремилась навстречу, но, приблизившись, почти столкнулась с ним. Густав смотрел на нее тусклым ошеломленным взглядом, будто Луиза возникла перед ним из-под земли.
– Вы здесь… наконец-то! – Она чуть не плакала от радости.
– А ты что здесь забыла? – сфокусировавшись на ее лице, медленно выговорил он. – Решила еще раз меня пожалеть?
– Я совершенно заблудилась… Будьте так добры, выведите меня на какую-нибудь из центральных улиц, прошу вас! А дальше я сама доберусь…
– Смотрите, как кое-кто разом растерял всю свою спесь! – Густав вцепился в ее плечи, не позволяя Луизе ни приблизиться, ни отдалиться. С испугом она увидела в глазах молодого человека злорадный блеск.
– Но ведь я ничего такого… я вообще не по личному поводу здесь! – нашлась она. – Герр Йохансон…
– Так вот в чем дело! Я ведь так и знал, что ты только и ждешь случая с ним снюхаться. Я ведь недостаточно хорош для швеи, слишком беден, да?! – Он уже с силой тряс ее.
– Зато вы достаточно хороши для публичных девок, – отчетливо произнесла Луиза и сама испугалась своей дерзости.
В следующую секунду Луиза очутилась лежащей на тротуаре, а ее щека горела от хлесткого удара. Густав удалялся в компании своего гогочущего товарища пританцовывающей пьяной походкой.
Ее платье уже успело промокнуть в луже, но она так и не смогла взять себя в руки и подняться. Луизу колотила дрожь и душили слезы. Она не понимала, чем заслужила такую боль и жестокость от человека, которому доверилась.
Тут к ее лицу кто-то приблизил белый сверток из батиста, от которого веяло холодом. Подняв глаза, Луиза увидела одну из девушек-«аристократок».
– Там лед. Мы им шампанское охлаждаем, но ты приложи, помогает. – Она вложила тряпицу в руки Луизы. – Вот так. И еще кое-что. Только ты не обижайся, ладно? Это не я сказала.
– А кто? – спросила сбитая с толку Луиза.
– Тебе просили передать… в общем, «добро пожаловать на помойку, принцесса». Все, я пошла, а то ругаться будут. Поправляйся! – Взмахнув рукой, девица поспешила обратно в здание «дворца».
Луиза вскинула голову, чтобы вновь попытаться разглядеть ту девушку в окне, но оно было закрыто и зашторено.
***Когда наконец были установлены новые сиденья со спинками, время обеденного перерыва вернулось к норме, а директор скрепя сердце принял на рассмотрение документ с требованием повысить плату за час труда, Луиза испытала чувство, похожее на облегчение. Она сделала все возможное, чтобы исправить ситуацию на фабрике, улучшить жизнь женщин и забыться, потеряться в работе. Теперь ей не было места в цеху: за ее машинкой уже трудилась другая швея, ведь в желающих получить работу недостатка не было. Все, что ей осталось, – это закрыть за собой дверь кабинета, принадлежавшего ранее фрекен Монк.
Луиза в изнеможении опустилась за скрипучий стол. В последнее время она едва держалась на ногах – так много мелочей и крупных дел на нее свалилось. Каменная келья с крохотным слуховым окном осталась прежней, несмотря на все усилия Луизы. Но даже сюда проникал этот вездесущий горький запах масла для машинок: он оседал, казалось, в самом горле, пропитывал одежду, запутывался в волосах, и она недоумевала, как терпела или не замечала его раньше. Одинокий луч солнца исследовал углы ее кабинета через узкое окно, в то время как воздуха в нем становилось все меньше и меньше. Не в силах сдерживаться более ни минуты, Луиза вскочила и бегом устремилась вниз по металлической лестнице, прижимая ладонь ко рту.
Надрывно откашливаясь над зловонной дырой в полу, которая служила женщинам отхожим местом, она мельком подумала, что надо бы заняться обустройством и этой части жизни фабрики. Дверь за ее спиной чуть скрипнула. Вошла Маришка, пытливо глянула на согнувшуюся в три погибели Луизу и покачала головой.
– Я бы на твоем месте поберегла себя
