Судорога свела его руки и ноги, он упал. Стрельчатые арки потолка, цветные брызги света из окон, ковровая дорожка, безглазые уроды – все смешалось перед его взором в стремительном вихре. Возможно, он кричал. Он не слышал собственного голоса, но его душа рвалась наружу, хотела покинуть слабое, содрогающееся тело, избавиться от боли и страха. Агнесс была рядом, она упала на колени и, закрыв его телом, пыталась успокоить. Антуан чувствовал на своем лице порхание ее пальцев и постепенно затих, рывками втягивая сухой воздух, но глаза открыть не смел.
В оглушающей тишине прозвучал голос:
– И это – ваш король? Этот человек болен, он не может править. Как избранный народом глава государства, я приказываю вам покинуть столицу. Немедля, – последним словом он словно поставил точку.
Отец что-то отвечал ему, волны ярости расходились от Верховного судьи, задевая лежащего Антуана. Но даже он был бессилен против Жоакина Мейера, за которым сегодня была вся мощь народной воли.
– Не трогайте его! – раздался отчаянный крик Агнесс. – Мы уйдем сами!
Краем сознания он уловил, что она никому не позволила коснуться его и теперь тормошила за плечи, тихо и безнадежно умоляла, роняла обжигающие слезы ему на лицо. Антуан заставил себя подняться, опираясь на ее неожиданно сильные плечи.
– Не смотри, не смотри… ты только иди, – шептала она, ведя его по проходу мимо захватчиков, мимо гостей, мимо улюлюкающих солдат. – Выйди отсюда, как подобает королю.
Последним усилием воли он расправил плечи и зашагал прочь из этого царства кошмаров. Снаружи его ждали беснующаяся толпа, которую отчаянно удерживали военные, и черный экипаж.
***На счет пять они с Венделем разделились и отправились искать маму, чей смех серебряным колокольчиком звучал среди цветущих грушевых деревьев. Ее белое платье мелькает, дразнит, исчезает – она мастер пряток, но явно жульничает. Ему шесть. Он уже умеет играть по ее правилам. Вендель потерялся сам и ревет в надежде, что старший брат приведет его к матери за ручку. Антуан уже почти настиг ее, поймал за край кружевной шали, но она снова ускользает, тает.
Тут она сама подкрадывается сзади и кладет ладони ему на глаза:
– Поймала…
– Антуан?
Он проснулся. Вокруг был трясущийся сумрак кареты. Взволнованное лицо Агнесс нависло над ним.
– Мы почти приехали. Я подумала, ты захочешь взглянуть.
Молодой человек поднялся с ее согретых коленей и затекшим телом потянулся к окну. Холм, на котором раскинулась старинная крепость, был виден целиком, от каменистого основания до наверший синих крыш. Замок серого камня, окруженный седыми соснами, его башни-пики, грозящие низким облакам. Он был похож на дракона, обхватившего крыльями свою жертву, пожирающего ее. Антуан так давно не был дома.
Выйдя наконец из экипажа, он вспомнил одну из причин, по которой избегал этого места, – навстречу ему высыпала вся свора прислуги. Неуправляемо радостные, они сгрудились у подъездной дорожки и норовили заглянуть им в лица, будто изголодавшись по обществу извне. Оберегая супруга, еще не оправившегося от последнего потрясения, Агнесс стремительно увлекла его внутрь в поисках целительной тишины и покоя. Обитатели замка не были готовы к их приезду, поэтому некоторое время он провел в саду, пока она отдавала приказы относительно спален и нового порядка – никто не должен был тревожить Антуана, ни при каких условиях.
Здесь все было как прежде, словно время остановилось, давая ему передышку. Его любимая беседка, увитая плющом, приняла его в свои свежие, обдуваемые всеми ветрами объятья. Здесь он вспомнил все, что когда-либо любил: запахи, вкусы, чувство бриза в распахнутом вороте рубашки. Он блаженно прикрыл глаза, очищаясь и освобождаясь от пут липкого ужаса, связавшего его по рукам и ногам.
В его безмятежность вторгся чей-то голос. Антуан зажмурился, не желая ни с кем встречаться взглядом. Голос с полузабытым шепелявящим акцентом сообщил, что герцогиня, узнав об их прибытии, готова принять его у себя. Он не видел мать уже пять лет.
Эмилия Виндхунд ожидала его в своей комнате, сохранившейся в годах, как муха в смоле. Она и сама застыла во временах своей юности, облаченная в те же платья, что и двадцать лет назад. Мать обратила к нему отекшее лицо и улыбнулась, будто последний раз видела его вчера, перед отходом ко сну.
На миг ощутив себя мальчиком, уставшим от шалостей, он бросился в ее объятья, приник к пожелтевшим кружевам платья и разрыдался. Конвульсии сотрясали его тщедушную спину и передавались ее утешающим рукам. Она гладила его по волосам, по выступающим лопаткам и шептала, словно заклинания, что-то неразборчивое и нежное. Понемногу он успокаивался и наконец задышал ровно, глубоко.
Покидая комнату матери, он чувствовал себя иначе. Словно тоска и отчаяние вышли за пределы его тела и летели за спиной, как призрачные крылья, но уже не ранили душу. Теперь он был в коконе, точно таком же, как тот, в который поместила себя его мать давным-давно.
***Дом детства раскрывался перед молодым королем, словно раскладная книжка, где каждый рисунок был пугающе реален в своем угловатом объеме. Антуан видел его в новых красках, мрачных, но ярких. Теперь его привлекали те части замка, которых он избегал, будучи младше и беззаботнее; так темные стороны бытия манят разочаровавшегося в идеалах человека.
Умело избегая общества людей, Антуан бродил по далеким полуразрушенным башням и сырым, сочащимся гнилью подземельям, погруженный в исследования собственных переживаний. Он был оскорблен, низвергнут, едва смирившись с миссией править и оберегать народ Кантабрии, каким бы тот ни был. Убогие, дикие, безглазоликие – он стоял над ними, как пастух над неразумными овцами, по праву короны. Теперь даже фигура отца отходила на второй план, а его вечно недовольный, осуждающий голос, который время от времени звучал в его голове, становился все тише, теряясь в едва уловимых шорохах замка. Теперь сам Антуан жаждал вернуть трон, на который так и не успел взойти.
Агнесс обнаружила его в галерее за созерцанием портретов предков – желтых восковых лиц на почти черных фонах с черепами, свитками, поникшими цветами в руках. Осторожно тронув супруга за рукав, она тихо, будто боясь разбудить кого-то, произнесла:
– Герцог вернулся. И не один…
Он повернулся к ней с застывшим выражением лица, но заметил блеск в ее глазах, какого не видел уже очень давно. Ей словно не терпелось сообщить ему что-то очень важное.
– С ним Луиза!.. Он нашел ее! – Агнесс зажала рот ладонью, как если бы разболтала страшную тайну.
Знакомое имя вызвало в нем еле слышный отклик. Луиза… маленькая девочка с вечно разинутым ртом. Луиза, в слезах покидающая дом. Мелькающий силуэт девчонки во дворце. Новости о жизни Луизы, постепенно сходящие на нет. Воспоминание о сестре, то
