Когда он мысленно подготовился к встрече, то спустился в большой каминный зал, где собралась эта пародия на счастливое семейство. Щебеча, как птица, Агнесс обнимала и тормошила девушку, которая сидела спиной к нему. Тут она обернулась на звук его шагов, и горло Антуана перехватил беззвучный крик: ее веки были зашиты, как у гостей на свадьбе. Наваждение длилось пару секунд и пропало так же стремительно, как и возникло. На него взирали серьезные голубые глаза под едва заметными бровями.
Девушка встала, чинно сложив руки на животе, и присела в легком реверансе. Как ни посмотри, она выглядела абсолютной простолюдинкой, будто впитала в себя всю серость и обыденность городских улиц: русые волосы, закатанные в скромную ракушку на затылке, взгляд исподлобья, унылое платье из дешевого полотна. Луиза, как ее называли все присутствующие, была ему чужой. Признает ли ее герцогиня? Антуан еле высидел полчаса в раздражающем обществе, пока она вяло, но вежливо отвечала на многочисленные вопросы Агнесс. Дождавшись подходящего момента, он покинул их, сославшись на усталость. Но на самом деле его переполнял страх, что видение вернется и эта девушка вновь превратится в урода.
В последующие дни он издали наблюдал за ней – Агнесс облагородила внешность самозванки, поделившись платьями, которые оказались ей велики, и другими мелочами. Молодая королева возилась с ней, как с вновь обретенной старой куклой.
Замок перестал быть безопасным местом – непрошеная гостья обладала неприятной способностью попадаться ему на пути с самым невинным видом. Умерив свою мнительность, он заставил себя думать, что она, подобно ему, исследует родовое гнездо, которое никогда толком не знала – слишком мала была Луиза, когда ее увезли из-под материнского крыла в столицу. Галереи, мрачные холодные залы, балконы, выходящие во внутренний двор, – она была везде, за каждым углом: оглядывала гобелены, касалась стен, оставляла цепочки следов на коврах из пыли.
Как только отец прибыл в Виндхунд, он тут же начал раздавать многочисленные приказы. На его взгляд, замок пребывал в полнейшем запустении, поэтому доселе незаметные слуги теперь суетливо сновали повсюду, вооруженные метлами, ведрами и прочим инвентарем, пытаясь навести порядок. Антуан нигде не мог найти достойного убежища – даже вокруг беседки постоянно крутились несколько садовников, подстригая самшитовые кусты и посыпая гравием дорожки.
Солнце готовилось покинуть небосвод, когда Антуан вышел из замка. В поисках тишины он углублялся все дальше в дебри сада, прочь от хоженых троп, пока не очутился в заброшенной его части, почти на границе соснового леса. Укрывший его сумрак переплетшихся ветвей и плотной листвы позволил молодому человеку почувствовать себя спокойнее. В естественной арке, образованной двумя раскидистыми деревьями, он заметил причудливый силуэт и отважился приблизиться к нему.
Это был позеленевший от старости, высохший и растрескавшийся фонтан, опутанный душистым горошком и волчьей ягодой, которая коварно цвела звездчатыми лиловыми цветами. На дне обширной чаши покоилась фигура, ранее венчавшая фонтан, – безжизненно прекрасная русалка с надменной полуулыбкой на мраморных губах. Одна рука откололась и лежала рядом, а на другой не хватало пальцев. Трон морской девы был сделан в виде большой раковины с волнистым краем. С внезапным, иррациональным злорадством Антуан подумал: «И тебя не пощадила чья-то варварская воля. Вот твой трон – он пустует, а на мой взошло Чудовище».
Будто ведомый мистическим сном, он забрался в каменную чашу, сел в раковину, наполненную сухими листьями, и возложил руки на головы дельфинов по бокам. На новой высоте ветви, закрывавшие небо, расступились, и перед молодым королем открылся вид на родовой замок, окружающую его крепостную стену и сад. «Теперь я властитель этих руин, и только», – с горечью подумал он.
Впервые к нему вернулись воспоминания о дне коронации, которая обернулась крахом и унижением. Антуан прикрыл глаза, позволяя солнечному свету просачиваться сквозь красноватый занавес век. «Я сижу на троне. Передо мной мои подданные. Они преклоняют колени, принося мне присягу. Я не боюсь их, какими бы нечеловеческими существами они ни были. Они боятся меня и благоговеют. Возможно, мои видения – та самая Высшая Мудрость, о которой говорится в клятве? Если б я только мог истолковать их верно, передо мной открылось бы многое…»
Яркая вспышка света ударила ему в глаза, заставив сжать веки еще плотнее и заслониться ладонью. Он взглянул на источник света сквозь пальцы и увидел ослепительную звезду, горящую на вершине западной башни.
***Виндхунд окутывала ночная тишина и прохлада. Антуан уже не рисковал никого встретить, а потому пробрался в каминный зал, чтобы захватить света и добраться до своей комнаты. Он взял со стола серебряный подсвечник в разводах патины, поджег свечи щепкой из очага и направился вверх по лестнице.
Пройдя сквозь царство теней и обманчивых бликов, он обнаружил себя у двери младшей сестры – или той, кто выдавал себя за нее. Его не оставляли сомнения на ее счет: была ли она безглазолицей, или это лишь игра его воображения? Сейчас она не представляла для Антуана никакой опасности, и был лишь один способ это выяснить.
Легко надавив плечом на дверь, он вошел. Слуги справились со своей задачей – смазанные петли повернулись без единого звука. Девушка спала в глубине комнаты за пологом из небесно-голубой кисеи, колышущейся в потоках ночного ветерка из приоткрытого окна.
Прокравшись по пружинящему ковру, он склонился над ней и поднес подсвечник к самому лицу. Она сморщилась и попыталась спрятаться в подушке. Антуан все еще не увидел подтверждения своих догадок, поэтому повел светом из стороны в сторону, делая ее черты объемными, живыми. Тут она распахнула глаза, уставилась на него в сонном недоумении, а в следующую секунду громко взвизгнула и забилась в дальний угол кровати, натянув покрывало на колени.
– Антуан?! С вами все в порядке?
Он развернулся и тотчас же покинул ее комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь и оставив Луизу в одиночестве. «У нее есть глаза», – подумал он, углубляясь во тьму.
***Дети герцога так и не успели укрепить семейные узы. Каждый из них покинул дом достаточно рано: Вендель отправился в частную гимназию, Клемент – в военное училище, а Луиза переселилась во дворец. Антуан успел отвыкнуть от общества родственников, но, убедившись, что прибывшая девушка является его сестрой, испытал нечто похожее на угрызения совести. Молодой человек вспоминал о ночном эпизоде, когда пытался разрешить свои сомнения, – должно быть, он ее напугал. Пожалуй, вторгаться в ее сон было слишком бестактным поступком, и теперь ему следовало извиниться.
Девушек нигде не было видно, и Антуан уже начал раздражаться, так как ему было привычнее избегать общества, нежели искать его. Но кричащий во все окна июньский
