Агнесс была своего рода исключением. Ему нравилось на нее смотреть, только и всего. Мелодичный голос виолончелью отозвался на его короткий стук, и он вошел. Принцесса, как и в прочие дни, сидела за клавесином, рассеянно касаясь клавиш, не издававших ни звука. Вся как редкое украшение в сокровищнице скупца: фарфор кожи, черный жемчуг глаз и платье олонского зеленого шелка. Почти идеального зеленого цвета, и это «почти» заставило Антуана болезненно поморщиться. Горе и утраты иссушили, источили прежнюю полнокровную красоту, доведя ее черты до трагичного совершенства античных статуй. Не поворачивая головы, Агнесс поприветствовала будущего супруга. Их роли были безупречно разучены.
– Не сыграете ли для меня, Ваше Высочество?
– Как вам будет угодно… – безучастно отвечала она и исполняла обычно что-то из старых позабытых романсов, ноты которых нашлись в здешней библиотеке.
В подобных кратких диалогах они проводили один час в день. Иногда он приносил с собой книгу и, изредка отрываясь от чтения, наблюдал, как она ухаживает за своими цветами. Дистанция между женихом и невестой соблюдалась в молчаливом согласии и понимании. Если бы он пожелал, то мог бы коснуться утонченной кисти, очертить пальцем линию ключицы, но ему была противна мысль о вторжении в ее личное пространство. Как только они станут королем и королевой, необходимость в таких визитах отпадет окончательно, и это слегка печалило Антуана.
Едва он устроился в нише у окна, раскрыл лежавший там томик классической поэзии и принялся листать его, раздался звонок, предупреждавший Антуана о приходе кого-то из слуг. Клавесин смолк. В приоткрывшуюся дверь с придыханием сообщили: герцог требует, чтобы сын посетил его кабинет немедленно.
Антуану было в точности известно, о чем желает с ним поговорить отец: свадьба, клятва, присяга. Он давно был готов, он готовился к этому дню всю жизнь, но отец был неумолим, и не только собственный сын – каждый в его присутствии чувствовал себя виноватым. Антуан уже давно не был мальчиком и нарастил своеобразную броню от докучливых наставлений, но всегда исправно являлся пред лик Верховного судьи.
Непомерно большой кабинет и массивный дубовый стол не скрывали, а только подчеркивали высокий рост герцога. Почти все его сыновья унаследовали эту особенность. Внешнее сходство между отцом и старшим сыном было настолько же явным, как и различия в их характерах, и Антуан прилагал все усилия, чтобы отличаться от него. В противовес строгой стрижке отца он отрастил длинные волосы, убранные в хвост, и одевался по современной моде, в то время как судья был консервативен абсолютно во всем. Также Антуан был единственным, кто получил его вытянутое лицо и соломенно-светлые волосы истинного выходца с севера. С другой стороны, двое его младших братьев пошли в мать с ее утонченными чертами и темно-русыми волосами. Как выглядела его сестра, если только она была жива, он не знал. В детстве она была рыжей, как белка.
В этот раз Фердинанд Спегельраф был в своем кабинете не один. Антуан видел его помощника Андерсена и прежде, но теперь тот неприятно зачастил в дом судьи.
– Ты выглядишь болезненным. Думаешь, подданные захотят присягнуть живому мертвецу? – Герцог начал разговор с дежурного замечания.
Антуан никак не отреагировал на его выпад, предпочитая дождаться, пока отец перейдет к сути.
– План церемонии немного изменился. Королевскую клятву вы будете произносить вместе с Агнесс, а также текст пришлось немного сократить. Как и всю церемонию.
– Почему?
На лице Фердинанда отразилась тень тревоги – столь редкая гостья, что ее можно было перепутать с игрой света.
– Народ слишком уж озабочен этими раздутыми выборами в нижнюю палату, нам придется немного ускорить события. Так что… Юстас, передай мне бумаги.
Услужливый Юстас положил несколько листов гербовой бумаги на стол. Герцог сделал приглашающий жест, и Антуан приблизился.
– Надеюсь, ты подойдешь к этому ответственно, – процедил он, придвигая бумаги к сыну. – И вечером придет портной. Мундир нужно ушить. Ты будто еще более отощал.
Покидая кабинет отца, Антуан решил не заходить к Агнесс во второй раз. Он написал короткую записку и подложил ее под дверь комнаты принцессы вместе с текстом королевской присяги.
***Антуан всегда сам навещал невесту в ее покоях, а потому был крайне удивлен ее появлением в библиотеке, где он проводил утренние часы. Она выглядела оживленной и слегка взволнованной, то и дело поправляла каштановые локоны, свободно ниспадавшие ей на плечи.
– Я хотела поблагодарить вас за проявленное ко мне доверие. Для меня это большая честь и ответственность – присягать на верность народу Кантабрии вместе с вами. – Она присела в реверансе.
– Наследницей престола являетесь вы. Кому, как не вам, произносить эту клятву?
По многовековой традиции, незамужняя женщина не могла наследовать престол Кантабрии. Но даже после свадьбы правителем в большей степени был ее супруг, а королевам оставались балы и приемы. Если только королевы не становились вдовами.
– Я уже почти забыла об этом. – Она замерла в задумчивости. – Знаете, Антуан, иногда мне кажется, что я и говорить разучилась, а ведь какой болтушкой я была… раньше.
Он позволил ей продолжать, всем видом показывая внимание к ее словам, хотя нарушение распорядка слегка его нервировало.
– Раньше все было иначе. Я в последнее время часто об этом вспоминаю… Мы тогда были совсем детьми, когда отец со свитой навестил Виндхунд, ваш родовой замок. И никакие няньки не могли удержать нас от проказ. Ты… вы запрягли тогда лебедей, чтобы они тянули лодку, как в той легенде о рыцаре, но ничего не вышло. – Она тепло улыбнулась своим мыслям. – Вендель все прятался в лесу, и мы искали его, ведь ваш отец сурово его за это наказывал. А Клемент, напротив, был тихим и послушным настолько, что даже не хотел играть с нами. Впрочем, он и сейчас редко появляется в доме. Крошке Луизе было всего четыре, и она не отлипала от матери. Герцогиня тогда была еще здорова… – Агнесс начала ронять слезы, одну за другой. Антуан всегда поражался этой ее способности – плакать, не меняясь в лице, не краснея и не морщась. Так плачут статуи и благие девы на картинах. – Где теперь они все?.. Луиза, Гуннива, Адриана… Исчезли, растаяли, как тени!
Молодой человек хотел было утешить ее и даже сделал несколько шагов навстречу, но застыл, не зная, как поступить дальше. Но Агнесс заметила его жест и благодарно кивнула.
– Я бы хотела, чтобы мы сохранили то хорошее, что было между нами с давних пор. Не потеряли наших дружеских чувств, даже взойдя на престол. Меня очень тревожит наше будущее, будто мы над ним не властны.
– Меня
