– Столько всего происходит, пока ты тут ведешь жизнь овоща! Просто не представляешь!
– Какого овоща? – расплылась в несмелой улыбке Луиза. Кипучая энергия Хелены вмиг обволокла ее и пробудила некоторое любопытство к миру – подруга всегда так на нее действовала.
– Ну, больше всего ты похожа сейчас на луковицу. – Подруга обняла Луизу и поцеловала в щеку. – Ух, сколько всего я сейчас расскажу! Садись.
Первым делом она всучила осунувшейся и действительно желтоватой от сидения взаперти Луизе слегка помятую картонную коробку, перевязанную красной ленточкой.
– Что там?
– Подарок от твоего начальника! А он, оказывается, может быть довольно милым.
Открыв коробку, Луиза обнаружила там полдюжины аппетитных кексов, украшенных взбитыми сливками и разноцветными цукатами. Она недоуменно нахмурилась, представив директора фабрики в кондитерской выбирающим для нее сладости.
– С чего бы директору проявлять такое внимание?
– Да нет же, – рассмеялась ее удивлению Хелена. – От твоего начальника из Комитета, герра Йохансона. Когда ты четыре дня назад пропала, он сам пришел на фабрику и стал спрашивать о тебе. Я и рассказала, что ты приболела. Никаких подробностей, честно! – Она замахала руками, предугадывая вопрос Луизы. – А потом он передал вот это. С огромной благодарностью за проделанную работу и пожеланиями скорейшего выздоровления. Так и сказал, слово в слово. А еще – что ждет в штабе, как только встанешь на ноги.
– О нет, я и забыла! Ведь должны были пройти выборы в парламент! А я на них не пошла. – Луиза смущенно закусила большой палец и посмотрела на Хелену. – Не томи, как все было?
– Начну с того, – хитро протянула Хелена, подцепив один цукат с верхушки кекса и отправив его в рот, – начну с того, что я сходила на них и проголосовала за Комитет. С одной стороны, деятельность других кандидатов мне ни о чем не говорила, а с другой… ты столько сделала для нас всех, так что я голосовала скорее за тебя.
– Спасибо… – Луиза чуть не расплакалась от признательности.
– Ерунда какая, не бери в голову! Главное – то, что произошло потом!
– Что же?
Хелена явно наслаждалась, удерживая напряжение и интригу. Ей так нравилось пересказывать новости, что ради нее Луиза уже давно не покупала газет.
– В самый разгар свадьбы принцессы глава Комитета ворвался в здание ратуши, где их венчал судья. Едва возложили венцы на новых короля и королеву, как он, ну этот, Жоакин Мейер, заявил, что по результатам выборов правящей партией становится Комитет по правам рабочих и он, как его глава и представитель народа Кантабрии, упраздняет верхнюю палату парламента и объявляет страну республикой. А в республике нет места королю.
– Ох… – Луиза обхватила голову руками и попыталась представить себе произошедшее. События были настолько глобальными, что переживания насчет собственной судьбы на миг покинули ее.
Она уже давно не относила себя к семейству Спегельрафов и не считала себя герцогиней, но беспокойство все же кольнуло ее. Отец, брат, ослепительная Агнесс, кумир ее детства…
– А что они сделали с… со всеми? С принцессой, с ее женихом и остальными?
– Да вроде ничего особенного. Солдаты вывели их из ратуши, и вроде как им было велено покинуть столицу. Кому после выборов понравится казнь?
– И правда… – с облегчением пробормотала Луиза, привалившись к плечу подруги. – Давай съедим кексы вместе. Я одна не управлюсь.
– Я ждала этих слов, – хихикнула Хелена. – Пойду согрею воду для чая.
За окном истошно вопил дворовый кот, и по подоконнику скакали голуби. Казалось, жизнь начинается заново.
***Стук в дверь вырвал Луизу из спокойного – впервые за долгое время – сна.
– Сейчас! Сейчас… – Недоумевая, кто из соседок может так поздно ломиться к ней, она путалась в рукавах и полах халата, который спросонок стянула со спинки кровати.
Удары повторились, еще требовательней, чем в первый раз. Наконец Луиза добралась до двери, повернула ключ и откинула крючок.
Дверь распахнулась, и в тусклом свете обрисовался высокий сухопарый силуэт, удлиненный к тому же старомодным цилиндром. Луиза вскрикнула и отшатнулась от него, как от призрака. Перед ней стоял ее отец, Фердинанд Спегельраф, почти не изменившийся со дня их последней встречи во дворце.
– Вы! Вы… Зачем? – девушка в ужасе отступала все глубже в комнату.
– Да, это действительно она, – обратился ночной гость к кому-то у себя за плечом. – Немедленно собирайся, Луиза, мы едем домой, – ледяным тоном заключил он, повернув к ней свой безжалостный лик судьи.
#6. Принц под стеклянным колпаком
Промозглым летним утром не согреться. Молодой человек в тысячный раз осматривал знакомый проспект, заканчивающийся обширной площадью. Там располагался массив семи гильдий, жмущихся друг к другу, как бедняки зимой. Они прятали светило за своими горбатыми спинами, а их суровые ступенчатые фронтоны венчали статуи, изображающие главное занятие каждого из семи домов.
Дом Пахаря с пышной девой в венке из колосьев. Монументальный Дом Зодчего и его широкоплечий покровитель. Дом Ткачей под пятой старухи с бронзовой нитью в руках. Дом Мясника, от которого за сотню шагов разило кровью и мертвечиной, украшал мощный телец из чистого золота. С краю притулился скромный Дом Рыбака, на его крыше статуи не было. Дом Мастера прежде носил название Дома Кузнеца, но приблизительно век назад взял под свою опеку всех инженеров и механиков страны. Там, где раньше красовалась наковальня, теперь был настоящий аттракцион из множества заводных фигур, двигавшихся по кругу. В центре, ртутно мерцая темными стеклами, возвышался самый влиятельный из всех Дом Весов, ведающий торговлей. Ладони не хватило бы, чтобы заслонить этих великанов, к которым стекались отовсюду крошечные фигурки людей и экипажей.
Оторвавшись от гильдий вдали, юноша увидел стылый июньский день, ровно такой же, как и предыдущие. Резиденции знати, одинаковые в своей помпезности. Проспект, уставленный, как солдатами, безжизненными стволами фонарей. Велосипедистов и нахальных парогонщиков. Охромевшую лошадь. Размытые пятна женских платьев.
Также перед ним открывался вид и на городскую ратушу, изукрашенную флагами, где через два дня ему предстояло взять в жены принцессу Агнесс и положить конец разгулу черни. Кто не хочет стать королем? Антуан Спегельраф не знал, желает ли этого он сам или с самого детства впитал то, что твердил изо дня в день отец, опутывая его паутиной собственных амбиций и чаяний.
Вид ратуши с ее огромным хронографом на башне напомнил Антуану о ежедневном визите к невесте – еще одной обязанности будущего монарха в череде прочих, бессмысленных и бесконечных. Оставив попытки уловить хоть каплю тепла, он покинул свой наблюдательный пункт и проследовал через анфиладу комнат и залов в покои последней из Линдбергов. Каждый зал в столичной резиденции Спегельрафов был равен небольшой городской площади, каждый коридор – улице. Сколько человек нужно, чтобы заполнить все эти пустоты? О нет, пусть они остаются снаружи, а он – внутри, за стенами
