Парадокс победы Антуана заключался в том, что, имея даже малое количество эликсира, он мог излечить им целый город, всю столицу. Прозрев, больше никто не усомнится в его власти. Он не мог больше медлить и оставаться в замке. Его место было не здесь.
***Агнесс с детства питала слабость к лебедям в пруду замка Виндхунд. Именно поэтому Антуан пытался тогда впечатлить ее тем представлением с лодкой. Она стояла на берегу, бросая крошки, а умные птицы плавно опускали длинные шеи под воду, вылавливая их. Молодая королева завернулась в кроваво-красную шаль с длинной бахромой, которая пламенела в рассветном тумане, подсвечивая ее задумчивую фигуру.
Ступая по лестнице из переплетенных корней деревьев, он спустился с холма.
Она обернулась, чуткая к каждому звуку:
– Ты здесь… я уже не ожидала увидеть тебя за пределами замка. Сейчас самое время ловить последние летние дни, наслаждаться уходящим теплом. – И она протянула ему раскрытую ладонь, приглашая присоединиться к ее утренней прогулке.
Но он остался стоять в отдалении. Рука Агнесс задержалась на несколько секунд в воздухе и опустилась.
– Я возвращаюсь. – В эти два слова ему удалось вложить всю свою решимость.
Порывисто задышав, она воззрилась на него с ужасом и мольбой:
– Они убьют тебя! Убьют… убьют! – Агнесс вцепилась себе в волосы и принялась раскачиваться, глядя остекленевшими глазами себе под ноги. – Ты не можешь… ты не смеешь уехать!
– Я должен. Экипаж уже ждет, он отвезет меня до станции. Я отправляюсь сейчас же. – Слова прощания были произнесены, и он не видел смысла далее задерживаться.
До него еще долго долетали всхлипы и стоны рыдающей супруги, которая, обессилев, упала коленями в прибрежную грязь.
У кареты его ожидал раздраженный донельзя отец. Очевидно, слуги подняли его с постели новостью об отъезде Антуана, поэтому он зябко кутался в халат с кистями и выглядел беспомощно старым, гораздо старше, чем его привыкли видеть.
– Куда ты собрался? Ты не должен покидать замок! Иди в мой кабинет, нам нужно переговорить.
– Больше никаких разговоров. Судья не указывает королю, что делать.
Фердинанд не ожидал от своего обычно мягкого и безвольного сына такого отпора и на мгновение растерялся.
– Так, значит, ты теперь король! – перешел в наступление герцог. – А каким королем ты был, пока катался по полу в ратуше?! Тебя поднимут на смех в лучшем случае. А в худшем…
– Я не боюсь. Народ нуждается в короле, никто не посмеет покуситься на мою жизнь, – убежденно ответил Антуан. – Мой долг – быть в столице и править страной.
– Ты забыл, что страной уже правят. Без тебя, – прищурился судья. – Мейер, помнишь его?
– Именно к нему я и направляюсь, – с едва заметной улыбкой произнес Антуан.
***Комитет по-прежнему располагался в здании Судейской коллегии, как и кабинет президента Мейера. У входа Антуана встретил встревоженный Юстас, но он без труда миновал бывшего помощника Верховного судьи. Караул хотел было задержать его, но Юстас подал им знак и поспешил вслед за молодым Спегельрафом.
Антуан шагал по коридорам Коллегии чрезвычайно быстро, но, толкнув дверь кабинета Жоакина, увидел, что тот уже ожидает его. Ни толики удивления не отражалось на смуглом скуластом лице. Президент сидел за столом, обратив выжидающий взгляд на Антуана. За его плечом стоял, ссутулившись, светловолосый человек в пенсне.
– Итак, причина вашего визита? – немедля перешел к делу президент.
– Восстановление справедливости. Вы сыграли нечестно, герр Мейер, – начал Антуан. – Если вы такой ярый сторонник свободной воли народа, то должны позволить ему признать своего короля.
– Народ вас не избирал и не короновал, – парировал Жоакин. – И признавать вас некому.
– Народ не может не признать своего короля, и я могу вам это доказать.
Президент Мейер поднял густые угольно-черные брови и обернулся к своему молчаливому помощнику. Тот пожал плечами.
– Говорите, можете доказать?.. – Он утомленно потер переносицу. – Что ж, извольте! Только не зовите стражу, когда подданные поволокут вас в приют для умалишенных. Герр Андерсен, – теперь он обращался к Юстасу, – будьте добры, проводите Его Высочество. И еще: сообщите полиции и всем гарнизонам о его неприкосновенности. Все, можете идти.
Коротко кивнув, Антуан покинул кабинет безглазого Чудовища с чувством пройденного испытания.
***Ратуша приняла его в свои прохладные объятья. Здесь было идеальное место, чтобы донести свое слово до них, слепых и бездумных. Оглядев помещение, Антуан остановил свой взгляд на пестрых витражах, так его раздражавших. «Первым делом нужно избавиться от них», – пришел к умозаключению король Кантабрии.
#7. Кокетка на горошине
– Народ не может не признать своего короля, и я могу вам это доказать.
Жоакин воззрился на посетителя, человека, которого он не рассчитывал когда-либо увидеть вновь. Антуан Спегельраф выглядел немногим лучше, а может, даже и хуже, чем в день коронации, когда с ним случился припадок: его водянистые глаза сильно запали, их обрамляли иссиня-черные круги.
Про таких, как он, в Ривхольме говорили: «За веслом не видать». Леопольда тоже нельзя было назвать крепким парнем, но его сила заключалась в другом – в остром интеллекте и пере. Разум этого человека был явно нездоров: болезнь лихорадочным огнем светилась в его взгляде, отдавалась дрожью в руках, отзывалась едва заметным заиканием. Самопровозглашенный король был жалок.
Антуана следовало отвести под конвоем в лечебницу, но его там попросту уморили бы. До Жоакина доходили жуткие слухи о том, что творят с больными за стенами таких заведений – изоляция и ледяные ванны были самыми безобидными из методов. Единственным верным решением было отпустить этого чудака на улицу, разумеется, под присмотром. Пусть монарха закидают гнилыми овощами, это его отрезвит. После такого приема верноподданными он наверняка вернется восвояси и перестанет создавать проблемы.
– Говорите, можете доказать?.. – Жоакин утомленно потер переносицу. – Что ж, извольте! Только не зовите стражу, когда вас поволокут в приют для умалишенных. Герр Андерсен, – окликнул он Юстаса. – Будьте добры, проводите Его Высочество. И еще: сообщите полиции и всем гарнизонам о его неприкосновенности. Все, можете идти.
Едва за Юстасом, как всегда исполнительным и аккуратным, закрылась дверь, президент в изнеможении откинулся на спинку стула.
– Если бы не его папаша, я бы решил, что он паршивая овца в семействе, – поделился он с другом, глядя в потолок.
– Мы знаем кого-то еще из Спегельрафов? – уточнил тот, напрягая память.
– Клемент, из Сыскного.
– Точно, – щелкнул пальцами Леопольд. – Любопытный человек:
