— Мария.
— Я приношу вам свои извинения, мисс Мария! Поверьте, только крайняя необходимость…
— Да, ладно вам, майор… Мне-то можете сказки не рассказывать. Я работала медсестрой в нашей больнице. И там такого насмотрелась — вам и во сне столько не увидать!
— Вы неправы, мисс! Я бывал в Афганистане, Ливии — можете представить, чего только я там не нагляделся!
— И везде вас встречали с распростертыми объятиями?
Ну, однако, у неё и способность задавать неудобные вопросы! Разговор как-то скомкался.
Надо отдать должное мастер-сержанту — вернулся он очень быстро!
Оглядев визитеров, Мария только вздохнула.
— В той комнате есть люк на чердак — вам туда! И побыстрее!
А то мы и сами не догадываемся…
И, кстати — как Мария могла меня рассмотреть? Ведь в бар я проходил быстро, особо нигде не задерживался. Видела меня в общем зале? Но, тогда и я бы её заметил, слишком уж она выделялась бы среди той публики. Во дворе посторонних не было никого, официант, который к нам приходил, мужчина… Где же она там сидела? Надо будет, при случае, у неё спросить. Впрочем, когда это можно будет сделать, неизвестно — девушка, сразу после того, как мы поднялись наверх, куда-то вышла. Я слышал, как хлопнула входная дверь.
На чердаке оказалось тесно, повсюду лежали какие-то старые, покрытые столетней пылью, ящики и рассохшиеся бочки. Отыскав среди всего этого хлама удобное место, мы уложили туда Фергюссона. Он был уже совсем плох, самостоятельно передвигаться не мог. Лоу, хоть и стоял ещё крепко на ногах, соображал уже с трудом, последствия контузии давали себя знать все сильнее. Я осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, подтащил к люку несколько ящиков, чтобы максимально ограничить обзор тому, кто захочет сюда залезть. Хотя в душе-то было понятно, что в случае чего, чердак попросту прочешут снизу из автоматов — и конец всем нашим надеждам. Мастер-сержант нашел себе позицию около слухового окна, оттуда открывался неплохой обзор. Когда же я подобрался к нему, он, ни говоря ни слова, кивнул мне налево.
Что там?
Пыль…
Пыль на подоконнике — её не было.
Вопросительно смотрю на Крамера, тот отрицательно качает головой. Не он — её стер кто-то другой.
Значит, мы на этом чердаке, точнее — у этого окна, далеко не первые, кто отсюда за чем-то наблюдает.
И за чем именно здесь можно присматривать?
Каких-либо интересных объектов поблизости не имеется, разве что на дорогу глядеть? Ну… похоже, что именно туда и были устремлены помыслы неведомого наблюдателя. Она здесь просматривалась весьма неплохо. Как позиция для ведения огня — место так и вовсе великолепное.
Впрочем, я не полицейский следователь и не оперативник ФБР, у меня нынче имеются задачи гораздо более важные.
Джефф протягивает руку и сжимает моё предплечье. Но я и сам уже вижу, как из-за развалин выходят несколько человек — наши преследователи. Левее — ещё одна группа, те сейчас с увлечением проверяют полуразрушенный дом. А что, позиция там, в смысле убежища, очень даже неплохая. Крыша почти цела, а в паре окон даже стекла остались! Не все, понятное дело, но относительную защиту от ветра и дождя они кое-как могут обеспечить. Ну до них мне дела нет, а вот первая группа — те интересуют меня гораздо больше! Ибо целенаправленно топают прямо к нашему дому. Стало быть, ещё несколько минут — и степень искренности нашей хозяйки станет очевидна. Никто и ничто не помешает ей нас попросту продать. Ничем особенным при этом не рискуя, поскольку о нашем присутствии здесь моё командование ничего не знает. Я далек от мысли о том, что бывшая медсестра, да ещё и в этом городе, будет иметь какие-либо заблуждения относительно наличия у нас средств связи. Радиостанций мы не имеем — и она могла неплохо этот факт разглядеть. Так что и ждать мести от руководства базы ей нечего. А бандиты её не сдадут — тут повсюду действует круговая порука — не хуже чем на Сицилии. И в лучшие-то времена местная милиция не очень-то могла рассчитывать на лояльность здешнего населения, а уж теперь…
Топот ног!
И сразу же — повелительный окрик хозяйки дома.
— Эй! Всю пыль с улицы мне сюда притащить хотите?!
— Ишь, ты! — звучит чей-то уверенный басок. — Во, как разоралась-то!
— И що? Мой дом — я хозяйка!
— Да ладно… — уже миролюбивым тоном продолжает невидимый собеседник. — Не ори… Ты тут никого чужого не бачила ли?
— Тебя вот вижу!
— А ранее?
— Та были здесь какие-то ободранцы…
— Где?!
— А, ось, глянь за углом — туда и почапали…
— Мыкола!
— Здеся, пан сотник!
— Мигом!
Внизу забухали ботинки — неведомый Мыкола понесся исполнять приказание.
Внизу скрипит стул — он стоит почти под люком, на него мы становились, подавая наверх Фергюссона. Интересно, Мария успела его протереть? Наверное, да, иначе сотник бы на него не уселся.
— И по дому гляньте!
— Это с какой-такой радости?! — возмущается девушка. — А ну, как прихватят тут чего?
— А що, есть чего прихватывать?
Мария фыркает и выскакивает из комнаты, слышно, как она на кого-то кричит за дверью. Спустя минуту, все бандиты вновь собираются в комнате — дом не настолько велик, чтобы его надо было осматривать так долго.
— Чисто всё, пан Михал!
Хлопок двери, торопливые шаги по коридору.
— Пан сотник!
— Чо?
— А ось — гляньте!
Внизу на какое-то время воцаряется тишина. Сотник что-то там рассматривает.
— Хде взял?
— Так за поворотом — ось, как она и гуторила. Тамотка бревно лежит. Старое, сгнило почти, вот его никто на дрова и не попилил пока…
— Да и хрен с ним!
— Так я это… тудыть, надо думать, они и садились, когда своего поранетого перевязывали.
Бинт!
Из аптечки Фергюссона!
Мы перевязывали его внизу. И тогда же, я, полагая, что делаю это незаметно, спрятал старую окровавленную повязку под камень, который лежал у забора. Так, значит, Мария всё видела… Вот куда и зачем она выходила — относила за поворот старый
