То, с каким жаром говорил король, удивило меня, и я склонил голову в знак признательности:
– Благодарю, господин.
– А теперь я хочу, чтобы ты послужил моему сыну.
Я должен был это предвидеть, но почему-то его просьба застала меня врасплох.
Мгновение я молчал, пытаясь придумать, что сказать.
– Я согласился служить тебе, господин, – в конце концов ответил я, – и служил тебе, но у меня есть свои битвы, которые я должен пройти.
– Беббанбург, – негромко проговорил он.
– Он – мой, – твердо проговорил я. – И прежде чем умру, я желаю видеть, как мое знамя развевается над его воротами и как мой сын достаточно окреп, чтобы его защитить.
Альфред пристально посмотрел на зарево вражеских огней. Я заметил, как широко разбросаны эти огни, – это говорило о том, что Харальд еще не сосредоточил свою армию в одном месте.
«Чтобы собрать всех людей, грабящих сельскую местность, нужно время, – подумал я, – значит битвы не будет ни завтра, ни послезавтра».
– Беббанбург, – сказал Альфред, – это островок англичан посреди моря датчан.
– Верно, господин. – Я заметил, что он употребил слово «англичане».
Слово это включало в себя все племена, явившиеся сюда из-за моря, будь то саксы, англы или юты, и говорило об амбициях короля.
– Лучший способ обезопасить Беббанбург, – продолжил Альфред, – это сделать так, чтобы его окружало больше английских земель.
– Прогнать датчан из Нортумбрии?
– Если будет на то Божья воля. Я желаю, чтобы сын мой совершил это великое деяние.
Альфред повернулся ко мне и на мгновение перестал быть королем, став всего лишь отцом.
– Помоги ему, господин Утред, – умоляюще проговорил он. – Ты – мой dux bellorum[2], мой военный вождь, и люди знают, что, если ты ведешь их в бой, они победят. Прогони врага из Англии, таким образом верни свою крепость и сделай так, чтобы сын мой был в безопасности на дарованном ему Богом троне.
Он не льстил мне, а говорил правду. Я был полководцем Уэссекса и гордился этой репутацией. Я шел в битву, блистая золотом, серебром и славой, и должен был понимать, что богов это возмутит.
– Я хочу, чтобы ты дал клятву моему сыну, – сказал Альфред тихо, но твердо.
Я мысленно выругался, но уважительно уточнил:
– Какую клятву, господин?
– Я хочу, чтобы ты служил Эдуарду, как служил мне.
Так Альфред привяжет меня к Уэссексу, к христианскому Уэссексу, лежащему так далеко от моего северного дома. Я провел первые десять лет жизни в Беббанбурге, в огромной скалистой твердыне на Северном море. Когда же отправился на войну, крепость осталась под присмотром моего дяди, и он украл ее у меня.
– Я дам клятву тебе, господин, – сказал я, – и никому другому.
– У меня уже есть твоя клятва.
– И я буду ее держать.
– А когда я умру, – горько поинтересовался он, – что тогда?
– Тогда, господин, я отправлюсь в Беббанбург, и возьму его, и буду властвовать там, и проведу свои дни рядом с морем.
– А если моему сыну будет угрожать опасность?
– Тогда его должен защищать Уэссекс, как я сейчас защищаю тебя.
– И с чего ты решил, что способен меня защитить?
Теперь Альфред сердился.
– Ты заберешь мою армию к Феарнхэмму? Ты не можешь быть уверен, что Харальд придет туда!
– Он придет туда, – ответил я.
– Ты не можешь этого знать!
– Я заставлю его прийти.
– Каким образом? – требовательно спросил Альфред.
– За меня это сделают боги.
– Ты – дурак! – огрызнулся он.
– Если не доверяешь мне, – с тем же напором отозвался я, – тогда у тебя есть зять, который хочет быть твоим полководцем. Или твой сын сам будет командовать армией? Предоставишь такой шанс Эдуарду?
Король содрогнулся; я подумал – от гнева, но, когда он заговорил, голос его был терпелив.
– Я просто хочу знать, почему ты так уверен, что враг сделает то, чего ты от него ждешь.
– Потому что боги своенравны, – высокомерно заметил я, – и я собираюсь их развлечь.
– Просто скажи мне, – устало пробормотал Альфред.
– Харальд – дурак. И к тому же влюбленный дурак. У нас его женщина. Я заберу ее в Феарнхэмм, и он последует туда же, потому что одурманен ею. Но даже если бы у меня не было его женщины, он все равно последовал бы за мной.
Я думал, что король будет издеваться над этим, но он молча поразмыслил над моими словами, а потом молитвенно сложил руки:
– Я испытываю искушение усомниться в тебе, но брат Годвин заверил, что ты даруешь нам победу.
– Брат Годвин?
Мне хотелось узнать побольше о странном слепом монахе.
– С ним говорит Бог, – заявил Альфред со спокойной уверенностью.
Я чуть было не рассмеялся, но потом подумал, что боги и впрямь говорят с нами, хотя обычно с помощью знаков и предзнаменований.
– Он принимает все решения за тебя, господин? – угрюмо уточнил я.
– Бог помогает мне во всем, – отрезал Альфред и отвернулся.
Колокол звал христиан на молитву в новой церкви Эскенгама.
* * *Боги своенравны, а я собирался их развлечь.
И Альфред оказался прав. Я был дураком.
Чего хотел Харальд? Или, если уж на то пошло, чего хотел Хэстен?
Насчет Хэстена ответить было проще, потому что он куда более умный и амбициозный человек и желал владеть землей. Желал стать королем.
Скандинавы явились в Британию в поисках королевств, и самые удачливые нашли свои троны. Один скандинав правил в Нортумбрии, другой – в Восточной Англии, и Хэстен хотел быть равным им. Он желал заполучить корону, сокровища, женщин и высокое положение, а оставалось только два места, где Хэстен мог все это обрести. Одно – Мерсия, а второе – Уэссекс.
Мерсия предлагала лучшие перспективы. Она не имела короля и была расколота войной. Север и восток страны управлялись ярлами, могущественными датчанами, имевшими сильные войска, каждую ночь запиравшими свои ворота на засовы; в то время как юг и восток оставались землей саксов. Последние искали защиты у моего кузена Этельреда, и тот защищал их, но лишь потому, что унаследовал огромные богатства и наслаждался твердой поддержкой своего тестя Альфреда.
Мерсия не являлась частью Уэссекса, однако выполняла приказы оттуда, и Альфред оставался истинной силой, стоя́щей за спиной Этельреда.
Хэстен мог напасть на Мерсию; он нашел бы союзников на севере и на востоке, но рано или поздно очутился бы лицом к лицу с войсками сакской Мерсии и Альфреда Уэссекского. А Хэстен был осторожным человеком. Он устроил лагерь на пустынном берегу Уэссекса, но не совершал ничего провокационного. Выжидал, уверенный, что Альфред заплатит ему за то, чтобы он ушел, – что король и сделал. А еще Хэстен ждал, желая посмотреть, что натворит Харальд.
Вероятно, Харальд хотел трона, но больше всего он жаждал все, что блестит. Он жаждал серебра, золота и женщин. Как ребенок, который видит что-то красивое и вопит до тех пор, пока этого не получит. Жадно собирая свои побрякушки, он мог захватить и трон Уэссекса, но не
