Позже ночью она вновь потребовала свою долю, но я напомнил, что никогда в беседах с ней не обещал отдать ей половину сокровищ мужа.
– И не вздумай в очередной раз меня проклинать, – предупредил я, – потому что, если ты попытаешься сделать это, женщина, я продам тебя в рабство, но сначала изуродую. Хочешь, чтобы у тебя было покрытое шрамами лицо? Хочешь, чтобы я превратил тебя в уродину? Если нет – тогда придержи свои проклятия при себе.
Не знаю, где она спала той ночью, и мне было плевать.
* * *Мы покинули Зегге на рассвете.
Я сжег шесть маленьких судов, которые Скирнир оставил в гавани, но не сжег дом. О нем позаботятся ветер и прилив. Острова появляются и исчезают, каналы изменяются от года к году, и песок перемещается, чтобы создать новые острова. На них люди живут много лет, а потом вздымающийся прилив снова уничтожает землю.
Когда я в следующий раз увидел эти земли, много лет спустя, Зегге полностью исчез, как будто его никогда не существовало.
Мы отправились домой, и нам сопутствовала хорошая погода. Солнце блестело на воде, небо было ясным, воздух холодным.
Только когда мы приблизились к берегу Британии, появились тучи и поднялся ветер. У меня ушло некоторое время, чтобы обнаружить знакомые приметы на берегу, а потом пришлось грести изо всех сил под северным ветром, чтобы найти устье Тинана. Почти сгустилась темнота, когда мы ввели «Сеолфервулфа» в реку под разрушенным монастырем. Мы оставили корабль на берегу и на следующий день прибыли в Дунхолм.
Тогда я еще не знал, что никогда больше не увижу «Сеолфервулфа».
Он был благородным кораблем.
Часть третья
На краю битвы
Глава 1
Наступила глубокая зима, и с ней пришла лихорадка. Мне везло, я редко болел, но через неделю после того, как мы добрались до Дунхолма, я начал дрожать, после – потеть, а затем и вовсе почувствовал себя так, словно медведь скребет когтями внутри моего черепа.
Брида устроила меня в маленьком доме, и день и ночь здесь горел огонь.
Зима выдалась холодной. Порой я думал, что тело мое горит, а временами дрожал, словно лежал на постели изо льда, хотя огонь ревел в каменном очаге так неистово, что опалил балки крыши. Я не мог есть. Стал слабым. Просыпался ночью, иногда думал о Гизеле и своих потерянных детях и плакал.
Рагнар сказал – я бредил во сне, но я не помню этого безумия, помню только, что был убежден, что умру, поэтому заставил Бриду привязать мою руку к рукояти Осиного Жала.
Брида отпаивала меня настоями из меда и трав, кормила с ложки медом и заботилась о том, чтобы маленький дом был защищен от злобы Скади.
– Она ненавидит тебя, – сказала Брида однажды холодной ночью, когда ветер трепал тростниковую крышу и надувал кожаную занавеску, служившую дверью.
– Потому что я не дал ей серебра?
– Да.
– Там не было сокровища, – объяснил я. – Сокровища, которое она описывала.
– Но Скади отрицает, что прокляла тебя.
– А что еще могло быть причиной болезни?
– Мы привязали ее к столбу и показали ей бич, но она клянется, что не проклинала тебя.
– Она прокляла, – горько проговорил я.
– И продолжала отрицать это, когда ее тело покрылось кровью.
Я посмотрел на Бриду – темноглазую, с лицом, затененным дикими черными волосами.
– И кто пустил в ход бич?
– Я, – спокойно ответила она. – А потом отвела ее к камню.
– К камню?
Брида мотнула головой на восток:
– На другом берегу реки, Утред, есть холм, а на холме – камень. Большой камень, стоящий торчком. Его поставили там древние люди, и в нем есть сила. У камня есть груди.
– Груди?
– Такую ему придали форму, – пояснила Брида, на мгновение положив сложенные чашечкой ладони на свои маленькие груди. – Камень высокий, – продолжала она, – даже выше тебя, и я забрала ее туда ночью, и зажгла огни богам, и сложила кольцо из черепов. Я сказал ей, что вызову демонов, которые сделают ее кожу желтой, а волосы – белыми, что лицо ее покроется морщинами, груди ее обвиснут и спина станет горбатой. Она заплакала.
– Ты и вправду могла все это сделать?
– Главное, что она в это поверила, – с коварной улыбкой ответила Брида, – и поклялась своей жизнью, что не проклинала тебя. Я сочла, она говорит правду.
– Значит, это обычная лихорадка?
– Больше чем лихорадка, это болезнь. Другие тоже больны. На прошлой неделе двое умерли.
Каждую неделю приходил священник и пускал мне кровь. Он был угрюмым саксом, проповедовавшим в маленьком городке к югу от крепости Рагнара.
Рагнар принес процветание округе, и город быстро разрастался, запах свежеспиленного дерева, такой же постоянный, как вонь сточных канав, струился вниз по холму, к реке.
Брида, конечно, возражала против строительства церкви, но Рагнар позволил ее построить.
– Они будут поклоняться любому богу, какого выберут, – растолковывал он мне, – вне зависимости от моих желаний. И местные саксы были христианами еще до того, как я здесь появился. Некоторые вернулись к настоящим богам. Первый священник хотел свалить камень Бриды, а когда я помешал ему это сделать, назвал меня злым языческим ублюдком, поэтому я его утопил. А этот, новый, куда более вежлив.
Этот священник считался умелым целителем, хотя Брида, которая сама разбиралась в травах, не позволяла ему назначать мне никакие снадобья. Он только вскрывал мне вену на руке и наблюдал, как густая кровь, пульсируя, медленно стекает в роговую чашку. Когда он кончал с этим делом, ему всегда приказывали выливать кровь в огонь и отчищать чашку, что он и выполнял, нахмурясь, потому что то были языческие предосторожности.
Брида хотела, чтобы кровь была уничтожена и никто не смог с ее помощью навести на меня чары.
– Удивляюсь, что Брида разрешает тебе приходить в крепость, – однажды сказал я священнику, когда моя кровь зашипела и запузырилась на горящих бревнах.
– Потому что она ненавидит христиан, господин?
– Да.
– Три зимы назад она заболела, – рассказал священник, – и ярл Рагнар послал за мной, когда все остальные потерпели неудачу. Я вылечил ее, или же Господь Всемогущий исцелил ее через меня. С тех пор она терпит мое присутствие.
Брида терпела также присутствие Скади. Она бы убила ее, дай ей повод, но Скади заклинала Рагнара, что не желает никому зла, а мой друг имел слабость к испуганным женщинам, особенно хорошеньким.
Он послал Скади трудиться на кухню.
– Она работала на моей кухне в Лундене, – вспомнил я.
– И оттуда пробралась к тебе в постель, – ядовито съязвила Брида. – Хотя не думаю, что она затратила на это много усилий.
– Скади красивая.
– Ты все такой же дурак, каким был раньше. Теперь она нашла еще одного дурака и снова мутит воду. Я сказала Рагнару, чтобы он
