Снаружи раздались шаги. Кто-то бежал к моему дому, и хотя я был в безопасности в крепости Рагнара, все же инстинктивно потянулся к Вздоху Змея. Я сжимал его рукоять, когда дородный человек нырнул в дом через открытый вход.
– Всемилостивый Иисус! – воскликнул он. – Ну и холодина снаружи.
Я выпустил меч, когда отец Пирлиг присел на корточки у дальней стороны очага.
– Тебе не спится? – спросил я.
– Кто, во имя Господа, может спать в такую бурю? Нужно быть глухим, слепым, пьяным и глупым, чтобы спать, когда такое творится. Доброе утро, господин, – ухмыльнулся он мне. – Утро нагое, как и ты – словно новорожденный.
Он повернул голову и улыбнулся рабыне.
– Благослови тебя Бог, дитя, – обратился к ней отец Пирлиг.
Девушку встревожил появившийся незнакомец, и она обеспокоенно взглянула на меня.
– Он добрый человек, – заверил я, – и священник.
Отец Пирлиг был одет в штаны и куртку – никакой рясы священника. Он появился накануне, и Брида встретила его прохладно, но он очаровал Рагнара своими красочными историями о битвах. Пирлиг был пьян к тому времени, как Рагнар отправился в постель, поэтому у меня было мало шансов поговорить со старым другом.
Я снял с колышка плащ и застегнул его у горла. Шерсть была влажной.
– Твой Бог тебя любит? – спросил я Пирлига.
Тот засмеялся:
– Что за вопрос, господин! Ну, Он держит меня в милях от моей жены, поэтому любит меня. Разве мужчина может просить о большем благословении? И Он наполняет мой живот и развлекает меня! Я рассказывал тебе о рабыне, которая умерла, потому что пила молоко?
– На нее рухнула корова, – уныло сказал я.
– Он забавный человек, этот Кнут. Я буду сожалеть, когда ты его убьешь.
– Я его убью? – переспросил я.
Девушка уставилась на меня.
– Вероятно, тебе придется это сделать, – заявил Пирлиг.
– Не слушай его, – бросил я девушке, – он бредит.
– Я валлиец, моя дорогая, – объяснил ей священник, потом снова повернулся ко мне. – И можешь ли ты сказать, господин, почему хороший валлиец должен заниматься делами саксов?
– Потому что ты докучливый эрслинг, и кто знает, из чьей задницы ты выпал, но вот ты здесь.
– Бог пускает в ход странные орудия для достижения своих изумительных целей. Почему бы тебе не одеться и не полюбоваться рассветом вместе со мной?
Отец Пирлиг, как и епископ Ассер, был валлийцем на службе Альфреда, хотя объяснил мне, что пришел в Дунхолм не из Уэссекса, а скорее из Мерсии.
– На Рождество я был в Винтанкестере, – сказал он мне. – Бог мой, бедный Альфред болен! Воистину, он выглядит как подогретый труп, и к тому же не очень хорошо подогретый.
– А что ты делал в Мерсии?
– Вынюхивал место, – загадочно произнес он, потом так же загадочно добавил: – Это все его жена.
– Чья жена?
– Эльсвит. Почему Альфред на ней женился? Она должна кормить беднягу маслом и сливками, заставлять его есть хорошую говядину.
Отец Пирлиг уже съел немало масла и сливок. С большим брюхом, широкими плечами, спутанными волосами, заразительной улыбкой, вечно жизнерадостный, он относился к своей религии легко, хотя никогда – поверхностно.
Пирлиг стоял рядом со мной над южными воротами Дунхолма, и я рассказал ему, как мы с Рагнаром взяли эту крепость. Прежде чем сделаться священником, Пирлиг был воином и оценил историю о том, как я проник в Дунхолм через ворота у колодца на западной стороне и как мы продержались достаточно долго, чтобы открыть те ворота, над которыми сейчас стояли. Я поведал, как Рагнар провел своих несущих факелы датчан с мечами в крепость, где мы сражались с людьми Кьяртана, пока те не были побеждены и не погибли.
– Ах, мне следовало бы тогда находиться здесь, – проворчал Пирлиг, когда я закончил рассказ. – Похоже, то был редкостный бой!
– Так что же привело тебя сюда сейчас?
Он ухмыльнулся:
– Разве человек не может просто навестить старого друга?
– Тебя послал Альфред, – угрюмо проговорил я.
– Я же сказал, что пришел сюда из Мерсии, а не из Уэссекса.
Он прислонился к вершине палисада.
– Помнишь ночь перед тем, как ты взял Лунден? – поинтересовался Пирлиг.
– Я помню, как ты сказал мне той ночью, что одеваешься для молитвы. Но ты был в кольчуге и нес два меча.
– Какое время лучше подходит для молитвы, чем время перед битвой? И то был еще один редкостный бой, мой друг.
– Верно.
– И перед ним, господин, – продолжил Пирлиг, – ты дал клятву.
Гнев взметнулся во мне быстро, как вода в реке, набухшей после внезапного проливного дождя.
– Будь проклят Альфред и его клятвы! Чтоб им провалиться в ад! Я отдал ублюдку лучшие годы своей жизни! Он бы вообще не сидел на троне Уэссекса, если бы я за него не сражался! Королем сейчас был бы Харальд Кровавые Волосы, а Альфред гнил бы в своей могиле. И как он меня отблагодарил? Время от времени он похлопывал меня по голове, как чертова пса, а потом позволил тому монаху с дерьмом в башке оскорблять Гизелу и ожидал, что я поползу к нему молить о прощении после того, как я убил ублюдка. Да, – говорил я, повернувшись, чтобы посмотреть в широкое лицо Пирлига, – я дал клятву. И я ее нарушил. Она нарушена. Боги могут наказать меня за это, а Альфред может гнить в глубинах ада, но мне плевать.
– Сомневаюсь, что он будет в аду, – мягко проговорил Пирлиг.
– Думаешь, я хотел бы попасть на ваши Небеса? – вопросил я. – Все эти священники, монахи и высохшие монахини? Я предпочитаю риск попасть в ад. Нет, отец, я уже не держу клятву, данную Альфреду. Ты можешь отправиться обратно и сказать ему, что нас больше не связывает ни клятва, ни вассальная зависимость, ни долг, ни верность, ничего! Он – паршивый, неблагодарный, пердящий капустой косоглазый ублюдок!
– Ты знаешь его лучше, чем я, – легко отозвался Пирлиг.
– Он может принять твою клятву и насрать на нее, – прорычал я. – Ступай обратно в Уэссекс и передай ему этот ответ.
Чей-то крик заставил меня повернуться, но это всего лишь слуга орал на упирающегося коня. Один из господ уезжал и, очевидно, рано пустился в путь. Несколько воинов, в шлемах и кольчугах, уже сидели в седлах, в то время как седла двух лошадей были пока пусты. Двое людей Рагнара побежали к воротам под нами, и я услышал, как поднимают засов.
– Альфред меня не посылал, – проговорил Пирлиг.
– Ты хочешь сказать, что все это твоя затея? Прийти сюда и напомнить мне о моей клятве? Мне не нужно о ней напоминать.
– Нарушить клятву – это…
– Знаю! –
