Все это заняло время. Я по-прежнему не представлял, сколько врагов внутри города, и при этом делил свои силы на отряды. Это чревато тем, что мои отряды могут задавить числом по отдельности. Мы застали гарнизон врасплох, но сестерцы быстро оправились, и если их много, то им ничего не стоит перещелкать нас, как клопов. Необходимо было поторапливаться. Я знал, что охрана северных ворот уже перебита, и предположил, что Ролло запер данов в большом доме с колоннами. Но это не значит, что в других кварталах города не окажется еще три или четыре сотни рассерженных северян. Защитники южных ворот держатся уверенно, выходит, полагаются на помощь. Они выкрикивали оскорбления, приглашая нас высунуться из переулка и умереть.
– Можете подождать там! – гаркнул один из них. – Все равно подохнете! Добро пожаловать в Сестер!
Необходимо овладеть стенами. Я подозревал, что за пределами города есть еще воины, и, следовательно, нельзя дать им войти. Мои люди охапками сносили солому и разломанные деревяшки на улицу.
– Мне нужно четыре человека, – сказал я. Большее количество не могло поместиться в нижнем этаже башни. – И еще шестеро в кольчугах и со щитами!
Шестерых я послал вперед. Они побежали к башне. Как и следовало ожидать, лучники спустили тетивы, и стрелы бессильно вонзились в щиты. Увидев, что луки разряжены, я повел четверку. Полетели камни. Щит я держал над головой, и он вздрагивал от ударов булыжников по ивовым доскам. В правой руке у меня был котел.
Я нырнул в башню. Будь у защитников мозги, они выслали бы людей оборонять подходы к древней римской лестнице, но, чувствуя себя в безопасности на площадке, сестерцы предпочли остаться там. Зная, что мы внутри башни, даны засыпали нас камнями. Прикрывшись щитом, я поднялся на пару ступенек. Доски щита трещали, но держались, прикрывая меня и тех, кто подносил дрова и солому. Свободной рукой я разложил горючее вокруг лестницы, затем снова взял котел, вытащил раскалившийся горшок и высыпал угли в солому.
– Еще дров! – взревел я. – Еще!
Впрочем, добавки не потребовалось – костер вспыхнул сразу, вынудив меня скатиться по каменным порогам. Растопка трещала, дрова моментально занялись, и дым и пламя устремились наверх башни, как в трубу. Враги там немедленно стали задыхаться, град камней прекратился. Быстро загорелась лестница, потом дубовые бревна башни. От них огонь перекинулся на площадку, вытесняя защитников на примыкающие стены, где их должны поджидать парни Мереваля. Я выбежал на воздух и увидел, что дым столбом валит из обрушенной крыши башни, а воины покидают площадку, как крысы тонущий корабль. Они помедлили, оказавшись на стенах, но, видимо, заметили бегущих людей Мереваля и бросили укрепления, попрыгали в ров и удрали по направлению к предместью.
– Утред! – Я указал сыну на ворота. – Пожар может перекинуться на створки, подыщи, чем перекрыть арку, когда ворота сгорят. Отбери дюжину парней. Тебе предстоит охранять ворота.
– Ты полагаешь, что враги…
– Не знаю, что они думают, – прервал я его. – И не знаю, сколько их. Зато знаю, что мы не должны дать им попасть обратно в город.
– Нам не задержать их надолго.
– Конечно. Нас слишком мало. Но им-то об этом неведомо.
Пламя лизнуло штандарт Кнута, и полотнище вспыхнуло. Мгновение назад оно реяло, а теперь превратилось в пепел, развеянный ветром.
– Мереваль! – обратился я к мерсийцу. – Выведи половину своих людей на укрепления! – Я хотел, чтобы даны снаружи видели копья, мечи и секиры на стенах и решили, что нас много. – Вторую половину используй для очистки города.
Основную часть своих дружинников я отправил на стены, а Финана и еще семерых повел в центр, к большому зданию с колоннами, где оставил Ролло. Дан был там.
– Вход только один, – сообщил он. – Они там заперлись. Щиты и копья.
– Сколько их?
– Я видел восьмерых, может, и больше. – Ролло дернул головой, указывая наверх. – Там окна, но они высоко и зарешечены.
– Зарешечены?
– Железные прутья. Думаю, единственный путь лежит через эти двери.
Защитники заперли двери, створки которых были из толстых досок, привинченных железными болтами. На одной из створок имелась ручка, но, потянув ее, я убедился, что обе они заперты на засов или завалены изнутри. Я поманил к себе Фолькбальда, вооруженного утяжеленной свинцом секирой.
– Руби!
Фолькбальд был фриз, сильный как бык. Соображал он туго, но дай ему простую работу, и дело сделано. Воин кивнул, глубоко вздохнул и занес топор.
Стальное лезвие врезалось в створку. Полетели щепки. Фолькбальд высвободил секиру и размахнулся снова. Обе большие створки вздрогнули от могучего удара. Фриз изготовился рубануть в третий раз, когда засов заскрежетал в скобах.
– Довольно, – скомандовал я. – Отойди.
Семеро, которых я привел, были в кольчугах и со щитами, поэтому мы образовали стену между двумя ближайшими к двери колоннами. Ролло и его люди расположились позади нас. Засов снова скрипнул, я услышал, как он глухо стукнулся об пол. Последовала заминка, потом правая створка очень медленно приотворилась. Она остановилась, едва щель стала достаточной, чтобы просунуть руку. Из нее высунулся меч и упал на мостовую.
– Мы дадим бой, если вы этого хотите, – раздался голос изнутри. – Но предпочли бы жизнь.
– Кто ты? – спросил я.
– Лейкнир Олафсон.
– Кому служишь?
– Ярлу Кнуту. А ты кто?
– Тот, кто зарежет тебя, если ты не сдашься. Теперь открывай обе створки.
Я опустил нащечные пластины и стал ждать. Из здания доносились оживленные голоса, но спор быстро кончился, и дверь распахнулась. В сумрачном коридоре, ведущем в темную глубину дома, сгрудилось около дюжины человек. Воины были в кольчугах, шлемах и со щитами, но, едва дверь открылась, побросали мечи и копья на мостовую. Вперед выступил высокий седобородый мужчина.
– Это я Лейкнир, – объявил он.
– Прикажи своим бросить щиты, – велел я. – Щиты и шлемы. И ты сам брось.
– Ты сохранишь нам жизнь?
– Еще не решил. Назови причину сделать это.
– Здесь моя жена, – сказал Лейкнир. – А еще дочь и ее малютки. Моя семья.
– Твоя жена может найти другого мужа, – бросил я.
Лейкнира это задело.
– А у тебя есть семья? – спросил он.
Я не ответил.
– Быть может, я пощажу тебя и просто продам твою семью, – издевался я. – Норманны в Ирландии щедро платят за рабов.
– Кто ты такой? – потребовал сообщить он.
– Утред Беббанбургский, – отрезал я.
Его отклик был странным, но приятным в силу неприкрытого страха, проступившего на лице. Лейкнир отступил на шаг и коснулся висящего на шее молота Тора.
– Утред убит, – выдохнул он.
Мне этот слух передавали уже второй раз, и Лейкнир явно ему верил, потому что смотрел на меня с ужасом.
– Хочешь,
