Я крутанул Вздохом Змея:
– Я мертв, Лейкнир, и пришел собирать души живых. А теперь кидайте через дверь мечи, копья, щиты и шлемы!
– Умоляю, не истребляй мою семью! – промямлил Лейкнир.
– Ты обо мне слышал? – прогромыхал я, заранее зная ответ.
– Разумеется.
– И приходилось тебе слышать хоть раз, что я убиваю женщин и детей?
– Никогда, господин! – Он затряс головой.
– Тогда бросайте оружие и становитесь на колени.
Сестерцы повиновались, опустившись на колени у стены коридора.
– Стереги их, – велел я Ролло, потом прошел мимо согбенных людей и повернулся к Лейкниру. – Ты пойдешь со мной.
Стены прохода были обиты нестругаными досками, значит сделаны не римлянами. В обе стороны выходили двери, за ними были небольшие комнаты с соломенными матрасами. В другом помещении нашлись бочки. Людей нигде не было. В конце коридора обнаружилась дверь побольше, ведущая в западную половину громадного здания. Я распахнул ее. Раздался женский визг.
У меня же расширились глаза. В комнате собралось шесть женщин. Четыре – явно были служанки, поскольку в ужасе стояли на коленях за двумя другими. А этих я знал. Одна была Брана, жена Хэстена, седовласая, полная, круглолицая, с тяжелым крестом на шее. Она судорожно сжимала крест и шептала молитву. Брану крестили по приказу короля Альфреда, и я всегда считал, что ее переход в христианство лишь бессовестная уловка мужа, но, похоже, заблуждался.
– Это твоя жена? – спросил я у Лейкнира, последовавшего за мной в комнату.
– Да, господин.
– Лжецов я убиваю.
– Это моя жена, – подтвердил он снова, но как бы оправдываясь, – так отстаивают ложь, даже когда уже глупо что-то скрывать.
– А это твоя дочь? – Я кивнул на молодую женщину, сидевшую рядом с Браной.
На этот раз Лейкнир промолчал. Закричала Брана, требуя отпустить ее, но я и ухом не повел.
За юбку другой – молодой женщины – цеплялись двое малышей, близняшки. Она тоже затихла, просто смотрела на меня большими черными глазами, которые я так хорошо помнил. Женщина была так красива, так хрупка, так испугана и просто смотрела на меня, не говоря ни слова. Возраст изменил ее, но не так, как меняет большинство из нас. На момент первой встречи, думается, ей было лет пятнадцать-шестнадцать. Теперь она стала на десять лет старше, но годы только прибавили к красоте достоинство.
– Это твоя дочь? – повторил я с яростью, и Лейкнир опять промолчал. – Как ее зовут?
– Фригг, – почти шепотом выдавил Лейкнир.
Фригг, жена Одина, предводительница всех богинь Асгарда, единственная, кому дозволено восседать на высоком троне Одина, создание неземной красоты и обладательница пророческого дара, которой, однако, запрещено открывать кому-либо свое знание.
Возможно, эта Фригг тоже прозревала будущее, но не могла сказать, потому как девочка, известная мне как Эрсе, внучка колдуньи Эльфаделль, была глуха и нема.
А еще, как я сообразил, являлась женой ярла Кнута.
И я нашел ее.
* * *Две сотни данов остались защищать Сестер, хотя многие из этих сотен были стары и отягощены ранами.
– Почему так мало? – поинтересовался я у Лейкнира.
– Никто не ожидал, что на Сестер нападут, – горько пробомотал он.
Я прогулялся по захваченному городу, изучая и удивляясь. Даже в старинной части Лундена, построенной на холмах, не было такого количества так хорошо отремонтированных римских зданий. Если не обращать внимания на соломенные кровли, легко было представить, что я перенесся во время, когда люди строили такие чудеса, когда половина мира управлялась из одной блистательной столицы. Меня не переставало удивлять, как им это удалось. И как такой народ, столь сильный и умный, мог потерпеть поражение?
Финан и мой сын ходили со мной. Мереваль и его люди оставались на стенах, создавая впечатление, что нас не сто тридцать три человека, а гораздо больше. Основная часть разбитого гарнизона находилась вне стен и сосредоточилась на обширной арене, где римляне развлекали себя смертью. Но мы пленили лошадей данов, захватили почти все их припасы и большинство жен.
– Выходит, тебя оставили охранять Фригг? – уточнил я у Лейкнира.
– Да.
– Ярл Кнут будет недоволен тобой, – хмыкнул я. – На твоем месте, Лейкнир, я отправился бы куда подальше и затаился там. – Он на это ничего не сказал. – Хэстен отплыл с Кнутом?
– Отплыл.
– Куда?
– Не знаю.
Мы находились в гончарной мастерской. Печь, сложенная из римских кирпичей, еще горела. На полках выстроились сработанные горшки и сосуды, рядом стояло колесо, на котором глине придают форму.
– Не знаешь? – переспросил я.
– Он не сказал, господин, – смиренно произнес Лейкнир.
Я притронулся к глине на колесе. Ком был твердый.
– Финан!
– Господин?
– Где топливо для этой печи?
– Вот оно.
– Почему бы не растопить печь как следует и не сунуть внутрь руки и ноги Лейкнира? Начнем с левой ноги. – Я повернулся к пленному. – Снимай сапоги. Они тебе больше не пригодятся.
– Да я правда не знаю! – почти простонал дан.
Финан подкинул поленьев в зев печи.
– Тебя оставили охранять самое ценное для ярла Кнута, – заметил я. – И ярл Кнут не просто так исчез. Он должен был сообщить тебе, куда посылать новости.
Я наблюдал за тем, как разгорается огонь. Жар заставил меня на шаг отступить от топки.
– У тебя не останется ни рук, ни ног, – продолжил я. – Но думаю, ты сумеешь ползать на коленях и локтях.
– Они отправились к Сэферну, – выдавил он.
И я поверил ему. Он только что раскрыл намерения Кнута, и они согласовывались со здравым смыслом. Кнут мог повести свой флот вокруг Корнуолума и обрушиться на южное побережье Уэссекса. Но он уже попробовал однажды и проиграл. Поэтому ярл использует реку Сэферн, чтобы пробраться глубоко в Мерсию, и первым большим препятствием для него станет Глевекестр. Глевекестр – дом Этельреда, важнейшая из крепостей Мерсии, хорошо защищенный бург с высокими римскими стенами. Но много ли воинов будут оборонять эти укрепления? Не собрал ли Этельред всех способных носить оружие для вторжения в Восточную Англию? Я внезапно похолодел, потому как Этельфлэд наверняка укрывается в Глевекестре. С того самого часа, как разнесется слух про данов на реке, про тысячи людей и коней, высаженных на берег Сэферна, народ толпами пойдет к ближайшему бургу. Но если этот бург недостаточно защищен, он станет ловушкой для укрывшихся в нем.
– Так что ты должен делать, если надо отправить сообщение Кнуту? – спросил я у Лейкнира, с испугом смотревшего на печь.
– Послать гонцов на юг,
