Ехали мы медленно, как усталые люди на утомленных конях. Не одели кольчуг и не держали щитов. Вьючные лошади, груженные длинными боевыми секирами и тяжелыми круглыми щитами, плелись в хвосте колонны, а вот данов я отрядил в голову.
– Держите свои саксонские рты на запоре, пока не пройдем ворота, – предупредил я Мереваля.
– Река из серебра? – спросил тот. – Это правда?
– Скорее она похожа на наши и полна мочи, дерьма и ила, – ответил я.
Нищий с наполовину изъеденным язвами лицом сидел, скорчившись, во рву. Когда мы проезжали мимо, он замычал и протянул скрюченную руку. Виссиан, наш христианский священник, перекрестился, отгоняя зло, которое могло исходить от нищего.
– Даны заметят твой жест, дурак! – обрушился я на священника. – Подожди, пока мы не скроемся у них из виду.
Мой сын уронил рядом с нищим кусок хлеба, и тот на четвереньках пополз за ним.
Мы миновали большую излучину реки к востоку от крепости, дорога поворачивала на юг и по прямой устремлялась к городу. На повороте вырос римский храм – простое каменное укрытие, где некогда, как мне подумалось, стояла статуя бога. Теперь в этом маленьком здании поселился одноногий старик, который плел корзины из ивовой лозы.
– Ярл Кнут ушел? – спросил я у него.
– Ушел и пропал, – ответил он. – Полмира ушло.
– Кто же остался?
– Самые негодные, не способные грести, скакать, летать или ползать. – Старик гоготнул. – Полмира ушло, и полмира пропало. Только эльф остался!
– Эльф?
– Эльф тут, – серьезно подтвердил корзинщик. – Но остальные ушли.
Спятил дед, подумалось мне, но морщинистые руки ловко управлялись с лозой. Бросив законченную корзину в кучу, старик взял новые прутья.
– Все ушли, – повторил он. – Только эльф остался.
Я тронул коня шпорами. По обе стороны от дороги возвышались столбы, и к каждому пеньковой веревкой был привязан скелет. Это, естественно, служило предупреждением, что воров ждет казнь. Большинство правителей удовольствовались бы парой черепов, но Хэстен любил производить впечатление. Скелеты напомнили мне об Освальде, но я сразу забыл о святом, так как дорога устремилась к северным воротам Сестера, и прямо на моих глаза створки замкнулись.
– Вот вам и добро пожаловать, – пробормотал Финан.
– Если бы ты заметил приближающийся отряд всадников, то как бы поступил?
– Я полагал, что ублюдки откроют их пошире и облегчат нам дело, – буркнул ирландец.
Ворота выглядели внушительно. По бокам от арки возвышались две каменные башни, хотя одна из них частично обрушилась в ров, через который был переброшен бревенчатый мост. Обвалившийся камень заменили деревом. Наверху арки соорудили площадку, с нее за нашим приближением наблюдал воин. Потом к нему присоединились еще трое.
Створки ворот были высотой в два человеческих роста. Выглядели они могучими, как скала. Над ними оставалось свободное пространство, потому как створки не достигали подножия боевой площадки, защищенной бревенчатой стеной и надежно выглядевшей крышей. Один из мужчин, стоявших в тени этой кровли, сложил руки ковшиком и поднес ко рту.
– Вы кто такие? – вопросил он.
Я сделал вид, что не слышу. Мы двигались дальше.
– Кто вы такие? – закричал дозорный снова.
– Ролло из Хайтабу! – сообщил Ролло.
Я намеренно держался позади первых рядов и пригнул голову – кто-то из стражей мог быть в Тэмворпиге и узнать меня.
– Вы опоздали! – заявил сестерец. Ролло молчал. – Пришли примкнуть к ярлу Кнуту?
– Из Хайтабу, – гаркнул Ролло.
– Вы не можете войти! – завопил дозорный. Мы подошли уже так близко, что надобность кричать отпала.
– И что нам делать? – спросил Ролло. – Торчать тут и подыхать с голоду? Нам нужна еда!
Наши кони остановились прямо перед мостом, который по ширине не уступал дороге и был шагов десять в длину.
– Езжайте вокруг, – приказал сестерец. – К южным воротам. Переберетесь по мосту здесь, а еду можете купить в деревне.
– Где ярл Кнут? – осведомился Ролло.
– Поворачивайте на юг, но сначала переберитесь через реку, – велел дружинник. – Лейкнир подскажет вам, что делать.
– Кто такой Лейкнир?
– Он главный тут.
– Но почему нам нельзя войти? – допытывался Ролло.
– Потому что я так сказал. Не велено. Ярл распорядился.
Ролло замялся. Он не знал, как быть, и оглянулся на меня, ожидая подсказки. В этот момент мой сын тронул лошадь и въехал на мост. Он поднял голову и посмотрел на тех четверых.
– Брана все еще здесь? – спросил Утред. Язык данов он усвоил от матери и от меня.
– Брана? – Караульный растерялся, и неудивительно, потому как Браной звали жену Хэстена. Я, впрочем, сомневался, что моему сыну известен сей факт.
– Ну, Брана, – повторил мой сын тоном, словно это имя знают все. – Брана! Ты ведь должен знать Малышку Брану, славную потаскушку с пышной грудью и с задницей, о которой можно только мечтать?
Парень сделал кулаком жест, словно взбивает подушку.
Человек наверху рассмеялся:
– Нет, эту Брану я не знаю!
– Тебе стоит с ней познакомиться, – вдохновенно заявил сын. – Но только после меня.
– Я пришлю ее за реку, – пообещал заинтригованный дозорный.
– Эге! – воскликнул Утред, но не от восторга, а потому, что его лошадь шарахнулась вдруг в сторону.
Происшествие выглядело случайным, но я заметил, как он тронул бок коня шпорой. От боли тот дернулся, и Утред оказался под боевой платформой в месте, где его нельзя было увидеть сверху. Затем, к моему удивлению, парень вынул ноги из стремян и встал на седло. Проделал он это ловко, но сильно рисковал, ведь лошадь была не его собственная, а позаимствованная у людей Мереваля, и Утред не мог поручиться, как она себя поведет в ответ на его странные действия. Я затаил дыхание, но конь только мотнул головой и не пошевелился, позволив юноше ухватиться обеими руками за верхний край створки. Утред подтянулся, оседлал ворота, потом спрыгнул на противоположную сторону. Это произошло в мгновение ока.
– Что за… – Караульный на площадке перегнулся, пытаясь разглядеть, что происходит.
– Может, пошлешь за реку всех городских шлюх? – крикнул я, отвлекая его внимание.
Утред исчез, оказавшись внутри стен. Я ожидал криков, звона мечей, но вместо этого услышал, как скрипнул вынимаемый из скоб запорный брус и глухой стук, с каким он упал на землю. Потом одна из створок распахнулась. Тяжелые петли заскрежетали.
– Эй! – взвизгнул дозорный сверху.
– Вперед! – скомандовал я. – Вперед!
Я пришпорил коня, гоня перед собой сиротливую лошадь Утреда. Мы договорились, как будем действовать, оказавшись внутри, но этот план следовало поменять. Римляне строили города по одному образцу, с четырьмя стенами, четырьмя воротами и двумя улицами, соединяющими ворота и пересекающимися в центре. Моя идея состояла в том, чтобы стремительно добраться до центра и построить там «стену щитов», приглашая сестерцев нападать и гибнуть. Затем двадцать человек следовало отправить к южным воротам, чтобы запереть и завалить их. Теперь я предположил, что бо́льшая часть гарнизона сосредоточена как раз у южных ворот, поэтому «стену щитов» надо строить именно там.
– Мереваль!
– Господин!
– Двадцать человек – охранять эти ворота! Затворить, запереть, удерживать! Финан, южные ворота!
Мой сын бежал рядом
