– Действуем по плану?
– Да, государь, – кивнул Воротынский.
После чего они покинули импровизированный наблюдательный пост и уже за поросшим деревьями пригорком сели на коней.
Михаил Иванович Воротынский сразу отделился от сопровождающих и направился к конному полку улан, что стояли возле своих строевых коней в полной боевой готовности. Животинки мирно пытались пощипать травку. Мужчины же тихо переговаривались. Обменивались шутками. Раздавались нервные смешки. Известие о том, что к Туле все-таки подошли татары великим числом, уже расползлось по лагерю.
Окрикнув и приведя в тонус своих подопечных, Воротынский приказом поднял их в седла и, выстроив в походную колонну, повел на дело.
Выйдя на рысях из-за леса, уланы засуетились под криками заметивших их татар. Благо, что с той позиции, откуда они выехали, всей панорамы на лагерь противников не получалось лицезреть, что вроде как должно было вводить их в заблуждение.
Построились.
Уперли свои пики в муфты, прикрепленные кожаными ремнями к седлам[112]. И атаковали самым незамысловатым образом, то есть натиском.
Это для татар оказалось полной неожиданностью. Ведь московское воинство так не поступало обычно…
Ударили пиками. Бросили обломки. Выхватили тяжелые палаши из седельных ножен. И давай шинковать все вокруг в капусту. Тяжелый палаш не сабля. Вещь серьезная. Особенно с коня да на проходе, да с оттяжкой, да от плеча. Ни халат, ни кольчуга такого обращения не выдерживали. А тут еще и паника от неожиданной атаки.
Звук горниста.
Михаил Воротынский продолжал отыгрывать сценарий. И теперь строил из себя напуганного командира. Ведь уланы с боем выкатились из лугового кармана на простор. Где и лицезрели весь стан татарского войска. А их там была тьма-тьмущая! Ну, то есть тысяч семь-восемь.
И вот под потуги надрывающегося горниста уланы стали оттягиваться к изначальной позиции. Под флаг. И, собравшись, поспешили отступить.
А татары за ними. Массово. Потому что первый шок прошел. Численность противника была оценена и взвешена. Равно как и кони со снаряжением. Ведь все уланы оказались поголовно не только на приличных строевых конях, но и в чешуйчатых панцирях да шлемах[113]. Хорошие доспехи. Они денег стоили. Больших. А тут, судя по всему, легкая добыча…
Полк улан отходил организованно, что затрудняло наскок татар-удальцов. Сколько их ломанулось в погоню? Не разобрать. Тысячи три-четыре. А может, и больше. Ведь у уланов должен быть обоз. Небольшой, но воины, судя по доспехам, богатые. А значит, поживиться там было чем.
И вот эти степные спринтеры вышли на финишную прямую. То самое расстояние, которое их лошадки могли пройти карьером на пределе своих сил. Запыхались копытные. Взмокли. Захрапели. Всадники стали замедляться, отставая от идущих на рысях улан. Все-таки хорошие строевые лошади[114] много выносливее мелких степных «мохнаток»[115].
– Бей! – тихо, но отчетливо приказал Басилевс.
И стоявший рядом боец сделал отмашку красным флажком, приводя в действие засаду, растянувшуюся по опушке леса.
Секунда. Другая. Третья.
Бах! Бах! Бах!
Растянувшимся залпом ударили пушки тяжелой кованой картечью.
Пауза.
Залп. Залп. Залп.
Это ударили стрелки-пехотинцы из своих ружей. Компрессионные пули из мягкого свинца да по калиброванным стволам летели далеко и довольно точно.
Бах! Бах! Бах!
Вновь ударили артиллеристы, посылая в татарскую конницу картечь.
Взмыленные, уставшие степные кони пришли в исступление. Начали сбрасывать всадников. Да и вообще среди преследователей творилось нечто невообразимое.
Бах! Бах! Бах! Залп. Залп. Залп.
Методично работали стрелки и артиллеристы.
Но долго это не продлилось. Всего пять пушечных залпов удалось дать, прежде чем противник смог выйти из зоны поражения. А потом кое-как поковылял к лагерю. Быстро не могли. Лошади загнаны.
– Ура! – раздался клич за спиной избитой татарской конницы. Это два свежих полка улан прошли мимо завала раненых и убитых по опушке и атаковали в пики. С разгона.
Татарам было не оторваться.
Удар!
Ломаемые пики брызнули щепой.
Бойцы выхватили тяжелые палаши и продолжили свой натиск по-кирасирски. Рубя и кромсая все лишенное мундира.
Стрелки тем временем спешно заполняли порохом опустевшие зарядные пеналы берендеек. Пикинеры вышли вперед и добивали раненых противников. А артиллеристы спешно «упаковывали» свои пушки, готовя к перемещению на новые позиции. Благо, что с корпусом Иван Васильевич взял только дивизион полковых трехфунтовых пушек и три отдельные батареи конных, но точно таких же – трехфунтовых. Так что они были легки и удобны в перемещении по полю…
Час спустя под барабанный бой из-за перелеска вышла московская пехота. Строгие, словно по линейке, построения. За ними – уланы, уже получившие из обоза новые пики. Рейтары же выступали в роли личной охраны Басилевса и вообще ставки. А за ними артиллерия, заведенная на передки при конной тяге.
Сахиб I Герай, только-только подошедший к Туле вслед за вырвавшимся вперед передовым корпусом, был сильно расстроен. Сведений точных не было. Но сама логика событий не радовала. Сначала какие-то всадники ударили натиском по лагерю и многих побили-порубили. Потом крупный отряд, увлекшийся их преследовать, попал в засаду и был практически уничтожен.
– Шайтан! Кто это?! – зарычал хан на своих подопечных.
– Мы не знаем.
– Поместные?
– Нет. Те в копья не бьют, да и доспехи на них добрые.
– Литвины с поляками?
– Возможно. Там знамена были с птицей. Только…
– Что?! Говори!
– Знамя красное, да. Только птица не белая, а золотая. И о двух головах.
– И у кого такое? – напрягся Сахиб I Герай, лихорадочно пытаясь поднять свои воспоминания по геральдике.
– Ромеи золотую птицу о двух главах на красном рисовали[116], – потерев лоб, сказал один уже немолодой мурза.
– Птицу? Орла?
– Да, вроде орла.
– Тогда это Иван, – констатировал Сахиб I Герай. С момента коронации и ряда важнейших изменений в Москве прошло всего неполных три года. Геральдических подробностей, которым в здешних краях уделяли очень небольшое внимание, он просто не успел узнать. А шпионы на столь малозначительные детали в своих докладах внимания не обращали. Пусть хоть лентами разноцветными увешаются русичи в три ряда. Главное – суть. – Но откуда у него такая конница? Впрочем, не важно…
Он вгляделся в надвигающиеся боевые порядки правителя Москвы и нахмурился. Пехота шла слишком ровно и аккуратно. Даже лучше немецких ландскнехтов. Плечо к плечу. Шаг к шагу. Все в доспехах. Спереди бойцы с круглыми щитами и пиками. За ними стрелки. Да, точно стрелки. Это было хорошо видно.
Русичи двигались не единой формацией, но сегментами. И о чудо! Кавалерия также держала строй. Не зря же Иван Васильевич своих губернских не только истово снаряжал, но и безжалостно дрессировал. В результате получилась первая в мире кавалерия, не только управляемая в бою, но и способная к эволюциям боевых порядков! Да, работала она не вполне чисто. Однако даже это было прорывом, дающим
