Захотелось ему, видите ли, королеву Елизавету в постель затащить. Болван! Не мог обойтись без этих выкрутасов и просто выбрать толковую и здоровую девочку. Мало их, что ли? Да, личность Лиза выдающаяся, но… Слишком там много всплывало этих «но». Теперь же и деваться некуда. Столько сил вложил в то, чтобы вправить ей мозги. Он просто не мог ее бросить. Привязался. Прикипел. А возможно, что даже и полюбил. Хотя он этого наверняка не знал – никогда с ним этого раньше не приключалось.
Что же не так было с Елизаветой?
Древний кельтский дом Тюдоров из Уэльса восходил к Старому Колю – тому самому, что, по легендам, поднял восстание против римлян и, победив, провозгласил себя первым королем Британии. Классно же! «Породистая невеста» крайне высоко ценилась в аристократической среде тех лет… ну, после денег, конечно. А вот денег Жирный Генри не дал. Он расплатился кое-какими владениями в Англии, передав их в личную собственность Ивана как частного лица. А точнее, замком Скарборо, расположенным на самом побережье Северного моря, в графстве Йорк. Ну и землями вокруг него. Небольшие, прямо скажем, владения. Мог бы и денег дать, как это было принято в те годы, но казна этого борова не могла себе позволить нормального приданого. Вот и ограничилась таким паллиативом.
Видимо, эти владения в Скарборо и терзали нервы Ивана Васильевича, порождая всякие мистические глупости вплоть до «проклятия Тюдоров». На деле же он переживал из-за того, что не сможет, судя по всему, отсидеться в стороне от глобальных разборок в Англии. Этот плацдарм в Северном море принадлежал не вполне России, но открывал такие перспективы… Он просто не сможет устоять перед соблазном, а ввязываться в драку европейских титанов он откровенно боялся. Раздавят. Перетрут в порошок. В общем, выходило, как в старой шутке. И хочется, и колется, и мама не велит.
«Проклятые Тюдоры! Во что вы меня втягиваете?! Проклятье! На этой девчонке точно лежит проклятье!»
Глава 5
1548 год – 1 июня, Еленаполис
Через несколько часов после рассвета на Волге в прямой видимости крепости Еленаполис встретились два флота. Объединенные силы татар Поволжья выступили единым фронтом против Ивана Васильевича. Крепость имела фундаментальное значение для обороны Казани, поэтому если не мытьем, так катаньем требовалось ее захватить. Приступы провалились, поэтому Сафа Герай решил взять Еленаполис измором. А значит, ни один корабль русичей не должен был до нее добраться. Ведь объем продовольствия и воинских припасов не бывает бесконечным.
Это удивительное единение Казани и Хаджи-Тархана не было чем-то неожиданным. Ведь Иван Васильевич предпочитал работать от известных величин, а не гадать на кофейной гуще. Вот молодой и дерзкий «Басилевс Московии» и раструбил на весь мир о своем желании завоевать Казань. Через своих доверенных лиц он выпустил по всей Европе так называемые летучие листки[105], в которых торжественно объявил о своем желании идти в «крестовый поход»[106] на Казань. И, само собой, пояснив, из-за чего. Дескать, злодеи добрых христиан режут, грабят и в рабство угоняют, дабы продавать на базарном ряду, словно скот бессловесный. Чего, конечно, терпеть нет более никакой мочи.
Общественность отнеслась к этой затее неоднозначно. Кто-то посчитал Ивана Васильевича восторженным юнцом, одержимым романтическими идеалами. Особенно в свете тех сведений о том, как проходила его коронация. Конь Буцефал. Золоченые эллинские латы из праотцовских времен. И прочие пестрые моменты, описанные в нескольких изданиях «летучих листков» им же самим. Кто-то отнесся с пониманием и одобрением. Ведь цель заявлена действительно добрая и светлая. Да и не забыли еще о Реконкисте в Испании. А уж борьба с Османской империей так и вообще в те дни была остра и актуальна как никогда. Большинство же «набрали попкорна» и принялись с интересом ждать, что из всего этого получится.
Небольшой эффект, но его было вполне достаточно. Главное – создать позитивный информационный повод, формирующий нужный образ России в Европе. Именно по этой причине Иван Васильевич титуловался в этих «листках» исключительно Басилевсом и старался осветить события в нужном ему ключе. Крайне важный шаг, потому что практически три столетия о Руси мало кто что слышал дальше Польши, Литвы, Ливонии и Швеции с Данией. Да и там – очень ограниченно. А пускать это дело на самотек было никак нельзя. То есть он провел банальный пиар-ход…
Главной проблемой в предстоящей кампании было бы выступление Польши и Литвы на стороне татар. Однако Иван Васильевич подобное считал маловероятным из-за весьма щекотливой ситуации, в которой находилось руководство Польши и Литвы.
Была такая «замечательная» женщина – Бона Сфорца. Она числилась женой престарелого короля Польши и Великого князя Литовского Сигизмунда I Ягеллона. Это с одной стороны. А с другой – она являлась излишне заботливой мамой сына и соправителя своего супруга – Сигизмунда Августа. И эта женщина настолько увлеклась опекой над сыночком, что совершенно не желала терпеть возле него каких-либо других женщин. Ничего сильно странного. Вполне обычное психическое расстройство, при котором мать превращает своего сына в «психологического мужа». Встречается нечасто, но бывает. Однако «мальчику» от этого легче не становилось…
Так, например, когда Сигизмунд Август женился в первый раз на Елизавете Австрийской, она убедила мужа доверить сыну управление Великим княжеством Литовским. Дабы повзрослел и набрался опыта. А молодую жену сына уговорила оставить в Кракове, при себе, дабы она там под ногами не мешалась. Когда же Сигизмунд обжился в Вильно и стал требовать вернуть ему супругу, та умерла от «внезапного» отравления ядом.
Поняв, что с мамкой каши не сваришь, Сигизмунд Август тайно обвенчался с Барбарой Радзивилл и поселился с ней в Вильно. «Заботливая мама» этого не приняла и не поняла, начав коршуном виться над «бесстыжей шлюхой», пытаясь избавиться от нее всеми доступными способами. Даже коалицию шляхты для того начала сколачивать, ибо отравить ее никак не получалось. Дескать, сын женился, не посоветовавшись с уважаемыми людьми, а такого терпеть никак не можно.
Кто-то ее поддержал, стремясь приобрести выгоду из этого конфликта. Кто-то пришел в ярость из-за поведения «кровожадной клюшки». Кто-то выжидал. А старый Сигизмунд I безрезультатно пытался их помирить.
Польско-литовскому государству было не до войны. Литва и все союзники, которых смог стянуть к себе Сигизмунд и клан Радзивиллов, окопались на одной стороне баррикад – в Вильно. Бона Сфорца, враги Радзивиллов и заинтересованные лица засели в Кракове. Учитывая личные очень значительные финансовые возможности мамаши и скромные –
