Я чуть опустил руку и сощурился:
– Кто здесь?
– Не разговаривай. Слушай… Слушай… Слушай, – произносил голос с мерным ритмом. – Через мгновение я скажу один, два, три, и когда я закончу, я хочу, чтобы ты кивнул.
Я слушал и ждал.
– Один… два… три, – отсчитал монотонный голос.
Я кивнул.
– Теперь продолжай кивать, я хочу, чтобы ты закрыл глаза. Я хочу, чтобы твои веки потяжелели, как будто тебе очень хочется спать. Ты устал, Карлос.
Я покачнулся.
– Твои веки тяжелые… Очень тяжелые…
Мои глаза закрылись.
– Спи… тебе нужно… спать.
Я рухнул на пол.
* * *Жужжание возбужденных голосов, говоривших шепотом, достигло моего слуха, едва у меня просветлело в голове. Я заставил себя открыть глаза, и это было так же больно, как отдирать клейкую ленту от свежей раны. Свет лился сверху. Он не слепил так, как тот, который ударил мне в лицо мгновение назад, но обжигал. Глаза слезились, лоб пульсировал. Конечности были такими тяжелыми, как будто их прибили к тому, на чем я лежал. Я попробовал поднять голову по направлению к голосам. Висок пронзила боль.
«Черт подери, как больно». Я застонал.
Шепот стих, и надо мной появилось лицо, блокируя свет. Оно показалось мне знакомым.
– Как тебя зовут?
Я нахмурился и снова застонал.
– Как тебя зовут? – спросил человек более жестким тоном.
Мое имя? Меня зовут… меня… зовут…
– Карлос. – Слово оцарапало пересохшие голосовые связки.
– Проклятье. – Лицо исчезло, и горячий шепот раздался снова.
Я приказал своим рукам шевелиться. Подо мной скрипнул жесткий пластик. Я опустил голову. Когда она у меня так отчаянно болела?
Такое было, подумал я, в первые дни после несчастного случая.
Я выдохнул, когда на меня нахлынули воспоминания. Несчастный случай, лечение, моя жена, ее смерть, мои дети. Томас, этот придурок. Наталия. Боже. Мне нужно позвонить ей. Сосредоточившись на лампе над головой, я попытался взять боль под контроль.
Голоса зазвучали громче, их жужжание превратилось в шипение, люди заговорили быстрее. Два или, может быть, три человека были здесь со мной, и они спорили. Мышцы вокруг моих ушей напряглись, когда я сквозь боль попытался расшифровать их слова.
– Подавление памяти… Дисбаланс мозга… Нужна нейронная картинка до эпизода.
– Невозможно. Мы можем попробовать еще раз?
– Не здесь… Мне не следовало приходить… потеряю лицензию… приводите его ко мне.
Я попытался сесть. Боль из головы устремилась вниз по позвоночнику. Из моей груди вырвался долгий низкий стон.
– Что с ним не так?
– Внушение еще действует.
– Вы спровоцировали у него головную боль?
Кто-то выругался. Потом вздохнул, долго, нетерпеливо.
– Что еще мы можем сделать?
– Ничего, можно только найти стрессоры. Пляшите оттуда.
Долгая пауза, потом:
– Думаю, должен быть другой способ. Мне надо отвезти его в гостиницу, прежде чем его «хвост» догадается, что это не просто поездка по городу.
О чем бы они ни говорили, я не собирался выяснять. Я перевернулся на бок и упал. Нос, грудь и колени ударились о цементный пол.
– Черт! – Я подтянул колени к груди и зажал нос рукой.
Рядом со мной загрохотали шаги. Руки схватили меня под мышки, втаскивая обратно на покрытую пластиком кушетку, на которой я лежал. Я уперся локтями в колени и уронил лицо на руки. Нос у меня пульсировал. Я осторожно потрогал переносицу.
Кушетка рядом со мной прогнулась.
– Вряд ли ты его сломал.
Мозг, наконец, пришел в себя и связал голос рядом со мной с Томасом.
– Да пош-шел ты! – Ладонь приглушила слова.
– Я не собирался так надолго задерживаться. Я уже уходил, когда ты вошел внутрь.
– Что случилось? – Боль разрывала голову, и я крепко зажмурился. Я все еще видел слепящий свет, когда закрывал глаза. Его форма и интенсивность отпечатались на моей роговице.
– Ты включил фонарь, споткнулся о веревку и упал на пол. Ты свалился тяжелее, чем стальная балка, которую уронил подъемный кран. Напугал меня до смерти. – Томас неискренне хохотнул.
Я поднял голову и огляделся:
– А где все?
Он странно посмотрел на меня:
– Кто?
– Другие люди, которые здесь были.
Он медленно покачал головой.
– Здесь никого нет, кроме нас.
– Я слышал голоса…
Губы Томаса изогнулись, и я закрыл рот. Я точно знал, как я выгляжу. Как сумасшедший.
– Как самочувствие?
Он еще спрашивает, этот брат-змей, сидевший рядом со мной. Я не поверил ни единому его слову, но я был не в состоянии спорить.
Он хлопнул меня по плечу:
– Давай отвезу тебя в гостиницу.
Я медленно встал и тут же потерял равновесие. Томас схватил меня выше локтя, но я стряхнул его руку.
– Не прикасайся ко мне. – Я сделал первый шаг по направлению к двери. – Просто… оставь меня… в покое… черт подери.
Томас поднял обе руки:
– Разумеется, брат.
* * *Томас высадил меня возле отеля, не повторив свое приглашение посетить дом, в котором мы выросли, или проверить наследство, которое нам оставили родители. Но ему хотелось поговорить, и он предложил угостить меня коктейлем в баре.
А мне хотелось выпить три таблетки аспирина, принять душ и позвонить Нат.
Я больше не спрашивал Томаса о тех людях, которые были – в этом я мог поклясться – вместе с нами на складе. И чем дальше мы отъезжали, тем больше меня занимало то, что произошло. Окутанный густым туманом мигрени, инцидент все больше тускнел.
Томас остановился перед входом в гостиницу, и я выбрался из машины. Он открыл багажник, и служащий вытащил мой багаж.
– Карлос! – Томас перегнулся через переднее сиденье и протянул мне свою визитную карточку. – Позвони, если я тебе понадоблюсь или у тебя появятся вопросы, – сказал он так, словно только что продал мне полис страхования жизни.
Возможно, так оно и было. Что-то произошло на складе, и я пережил это без потерь. Я остался Карлосом.
Лицо Томаса стало серьезным:
– Я скучал по тебе.
– Ага, конечно, – пробормотал я и захлопнул дверцу. Томас отъехал, а я выбросил его визитку в урну.
В номере я сунул багаж и ручную кладь в узкий шкаф размером с пенал, проглотил без воды три таблетки аспирина и принял душ. Обжигающая вода намочила мне волосы, забарабанила по плечам. Я смотрел, как она стекает по мышцам живота, собираясь в ручейки в промежности и на бедрах. Вода кружилась в сливном отверстии, унося в канализацию дневной груз пыли после путешествия. Вена в голове пульсировала, и я заскрипел зубами. Что, черт подери, случилось сегодня?
Каждый раз, когда я думал о складе и пытался вспомнить голоса, шептавшиеся вокруг меня, слова не поддавались расшифровке, а малый в моем черепе снова начинал стучать молотком. Я прижал кончики пальцев к уголкам глаз, мучимый желанием вырвать их из глазниц, чтобы снизить давление.
Я выключил воду, вытер полотенцем уставшее тело. Душ и аспирин не помогли. Я чувствовал себя дерьмово.
Обернув полотенце вокруг талии, я уселся на край кровати и позвонил Нат. Звонок сразу переключился на голосовую почту. Я сбросил звонок и через несколько секунд позвонил еще раз. На этот раз
