По шею в поддерживающей тело воде Лукас Корта пил свой посредственный «мартини» под лучами лунных городов.
4: Весы 2105
В этой приземистой черной пирамиде посреди Болота Гниения он родился тридцать три года назад. Дункан Маккензи ведет пальцем по толстому слою пыли на столе. Тут хлопья его кожи, с каждым вдохом вместе с пылью он вбирает в себя собственное детство. На Эдриане пылевая маска, Корбин Воронцов-Маккензи театрально чихает, но нет другого места, где Дункан мог бы собрать свой совет, кроме Хэдли. Первая плавильня Маккензи.
Дункан Маккензи кладет правую ладонь на поверхность стола. Эсперанса посылает молчаливый приказ, который проходит сквозь нервную систему старого города. Дункан улыбается, ощутив вибрацию под ногами; системы просыпаются, проверяют состояние, заряжают батареи. В безвоздушных коридорах один за другим загорается свет. Закрываются герметичные двери, с шумом нагнетается воздух. Погребенные обогреватели и прожекторы поднимают температуру выше лунного холода. Комната за комнатой, система за системой – Дункан Маккензи строит свою столицу. Когда семья будет в безопасности, когда компания обретет надежный фундамент, тогда-то он и позволит себе в полной мере ощутить гнет той участи, что постигла «Горнило». До той поры кому-то надо держать на своей спине кровельные балки. Кому-то надо делиться воздухом, пока все не спасутся из ровера.
– Брайс перебазируется в Жуан-ди-Деус, – говорит Юрий Маккензи. – Руководители производства в Море Спокойствия получили приказ сдать контрольные коды.
– Ублюдок, у него нет на это права, – ворчит Денни Маккензи.
– Мой брат замышляет переворот, – говорит Дункан. – Видимо, он нацелился на гелий. У нас единственная плавильня для редкоземельных металлов на Видимой стороне. Если поторопимся, прикончим это дело в зародыше. Кто у нас на местах в Море Спокойствия и восточном секторе Моря Изобилия?
Денни Маккензи перечисляет команды, пылевиков, ресурсы. Дункан отвлекается на свой новый золотой зуб. Он потерял два во время побега из «Горнила». Дункан надеется, что бедолага, чье место занял Денни, умер на острие его клинка, быстро и чисто.
– Скольким мы можем доверять? – спрашивает Дункан.
Список короче вполовину.
– Возьми двадцать надежных джакару и добудь мне те экстракторы. Они не должны достаться Брайсу. Употреби любые средства, какие сочтешь приемлемыми.
– Используй оружие врага против него, – говорит Денни. Дункан помнит это изречение. Хэдли Маккензи, его сводный брат, учил Робсона Корту сражаться среди колонн полыхающего света в Зале Ножей «Горнила». В три движения он разоружил мальчишку, прижал к полу и поднес острие ножа самого Робсона на расстояние волоса от его горла. Одиннадцатилетний пацан. Леди Луна непостоянна. Корта были у нее в фаворе; удачливые, эффектные Корта. Она никогда не была добра к Маккензи. Хэдли Маккензи умер на острие ножа Карлиньоса Корты. Карлиньос умер на клинке Денни, когда пал Жуан-ди-Деус. Леди Луна подвергает испытаниям тех, кого любит.
– И надо послать отряды в Море Кризисов, – говорит Дункан. – Юрий, займись этим. Я не потеряю Море Змеи во второй раз.
Денни уже в лифте. Он будет рассылать контракты, собирать бригады и ресурсы, чтобы ударить жестко, ударить быстро. Изъян Брайса в том, что он никогда не понимал физические методы. Коды, приказы, команды, анализ – вот его путь. Пылевики на поле, ботинки на реголите каждый раз выигрывают. Дункан ткнет ножом в это слабое место и будет поворачивать, пока не хлынет кровь.
– Эдриан.
– Папа.
Орел Луны улетел обратно в свое гнездо в Меридиане, но Эдриан приехал в Хэдли. Семья – это то, что способно выстоять, когда с неба льется железо.
– Мне надо, чтобы ты предоставил нам КРЛ.
Эдриан Маккензи колеблется. Дункан читает дюжину чувств в мышцах вокруг его рта.
– Влияние Орла в рамках Корпорации по развитию Луны не настолько существенное, каким оно было раньше. Орел и КРЛ разошлись во мнениях по некоторым вопросам.
Заковыристый ответ, достойный око дипломата.
– Что это значит? – спрашивает Дункан, но тут в разговор вклинивается голос Вассоса Палеолога, некогда управляющего «Горнилом», а теперь – управляющего Хэдли.
– Мистер Маккензи.
Вассос, безупречный слуга, вмешался бы лишь из-за важнейшей новости.
– Слушаю.
Вассос невысок ростом, лысоватый, с желтой кожей. Его фамильяр – концентрические синие круги «матиазмы», амулета от дурного глаза.
– Донесение со станции Меридиан. Ван Джон-Цзянь мертв.
Джон-Цзянь – лучший производственный инженер на Луне. Дункан заключил с ним сделку во время мемориальной церемонии в Кингскорте. Это глубокая рана.
– Как? Что случилось?
– На платформе. Атака с помощью насекомого.
Киборгизированные дроны-насекомые, вооруженные быстро убивающими токсинами, – фирменное оружие Асамоа, но никто в маленькой контрольной комнате и на миг не верит, что это убийство санкционировали в АКА. Насекомое избрали потому, что оно маленькое, тихое, точное, жестокое и не влечет никакого дорогостоящего сопутствующего ущерба, за который могут потребовать компенсацию. Такое убийство очень даже в стиле Брайса Маккензи.
Бить жестко, бить быстро. Бить быстро. Брайс по плавной экспоненциальной кривой перешел от соперничества к войне. Эсперанса вызывает фамильяра Денни. Денни уже в пути, движется с возрастающей скоростью из-под черной пирамиды Хэдли, полкилометра в высоту, вдоль полярной линии Эйткен-Пири.
– У меня пять полных бригад. Верные джакару.
– Хорошая работа. Денни. Я хочу, чтобы это закончилось быстро. Выпотроши ублюдка. – Нестройный одобрительный гул и невнятные «ага» по всей контрольной комнате. Дункан Маккензи протягивает руку и спрашивает:
– Здесь кто-нибудь оспаривает тот факт, что я глава «Маккензи Металз»?
Юрий первым берет протянутую руку. Корбин, Вассос. Эдриан последний.
– Я верен тебе, папа. – Но он не смотрит на отца, не выдерживает его взгляда, когда Дункан вынуждает его посмотреть. «Ты со мной, сын? Ты не с Брайсом, но с кем же ты? Ты пожал мне руку, но дал ли ты клятву верности?» Пусть Брайс забирает компанию, а Дункан забрал семью.
И последняя часть театрального представления. Дункану Маккензи нравится выискивать театральность в ежедневных занятиях: презентации он превращает в постановки, находит мелодраму в совещаниях. Его фирменный стиль – серая одежда с ног до головы, мерцающая серая сфера Эсперансы – все это просчитанные эффекты. Внемля молчаливому приказу, позади него плавно поднимаются давным-давно опущенные ставни на окнах
