Не считая мест у барной стойки, в «Эль Флоридита» было всего с десяток столиков, из них больше половины свободны. Я заказал себе холодный «Дайкири», выбрал столик в углу заведения и, потягивая коктейль из светлого рома, сока лайма и сахара, принялся ждать звонившего. Тот появился минут через семь. Росту чуть выше среднего, загорелый, тёмные волосы, в общем, почти обычная для этих широт внешность. Однако я почему-то сразу понял, что это Валентин. Тем более, увидев меня, он чуть заметно кивнул, однако, прежде чем сесть рядом, тоже заказал себе тот же напиток. Я к тому времени уже потягивал вторую порцию «Дайкири», надеясь, что к концу нашей встречи не окосею.
– Здравствуйте, Ефим Николаевич, – негромко, так, чтобы за соседним столиком не услышали, поприветствовал меня на русском Валентин. – Извините, что не подаю руки – лишние телодвижения привлекают ненужное внимание. Сразу к делу… Итак, вылет в Москву намечен на завтра. В девять утра вы должны выйти из отеля без чемодана, можете положить в карманы только самое необходимое, но чтобы это не бросалось в глаза, я имею в виду выпирающие карманы. Документы и деньги не берите. В дальнейшем вам предоставят всё необходимое, насчёт этого не переживайте. Затем, так же отсекая возможную слежку, придёте к этому бару, встанете через дорогу в подворотне. Просто стойте и ждите. У тротуара тормознёт светлый «бьюик», быстро сядете в него, и вас отвезут в аэропорт.
– А почему сразу нельзя было вчера по прилёте вместо того, чтобы ехать в отель, пересесть на самолёт до Москвы?
– Потому что мы должны создать видимость, будто вы весь месяц проводите в своё удовольствие на этом райском острове, – словно неразумному ребёнку, принялся объяснять Валентин. – Вижу ещё один вопрос в ваших глазах. Поверьте, мы хорошо подготовились. Всё это время в отеле будет жить ваш двойник. Повезло, что в нашем ведомстве работает очень похожий на вас человек, да ещё со знанием английского. Чтобы добиться окончательного сходства, ему почти не пришлось пользоваться гримом и прочими ухищрениями, разве что подкрасить волосы, потому что его родная шевелюра на тон светлее. Ну и ещё ему сделали такой же шрам, как у вас. – Валентин чуть коснулся указательным пальцем лба над своей левой бровью, намекая на аналогичный шрам у меня.
То был привет ещё с чеченской, когда в рукопашной боевик заехал мне в это место навершием рукоятки ножа. Хорошо, не лезвием, и хорошо, не в глаз. Но я его всё равно прикончил.
На следующее утро, сдав ключ от номера улыбчивому портье, ровно в девять я вышел из отеля и отправился вновь в направлении «Эль Флоридита». В моих карманах было почти пусто, за исключением нескольких песо, носового платка, зубной щётки в футляре, мешочка с травой от Нуто, а также двух сложенных писем от Вари и её же маленькой фотокарточки. Напротив бара я стоял буквально три минуты. Как и было обещано, рядом остановился бежевого цвета «бьюик», за рулём которого сидел всё тот же Валентин. На этот раз, когда я уселся с ним рядом, мы обменялись рукопожатиями.
– В бардачке ваши документы для прохождения таможенного контроля, а также очки с обычными стёклами и накладные усы. Вынимайте, не стесняйтесь, на ближайшие дни вы предприниматель из немецкой Швейцарии Йохан Майер. Если мы ничего не напутали, немецким вы владеете неплохо?
Я кивнул, листая свой новый паспорт. С маленького чёрно-белого фото на меня смотрел Ефим Сорокин, то бишь Йохан Майер, только с густыми тёмными усами и в очках с роговой оправой. Да это, похоже, фотография ещё из моего личного дела времён застенков Бутырки, только отретушированная. Тут же нахлынули невесёлые воспоминания, которые я прогнал лишь усилием воли. Хотелось верить, что подобного не повторится. Что меня не выманивают в Москву таким образом, а действительно надеются на мою помощь в важном для спасения страны деле.
Ровно в 11.30, с непривычки то и дело трогая приклеенные усы, я занял место в кресле пассажира якобы собственного Douglas DC-3. Самолёт был оборудован дополнительными топливными баками, чтобы за один перелёт можно было осилить расстояние в шесть с лишним тысяч километров до Тенерифе.
Оба члена экипажа из своей кабины не высовывались, а в салоне компанию мне составил некто, представившийся Василием Карповичем Медынцевым. Это был крепкого телосложения мужчина с военной выправкой, по официальной же легенде – мой секретарь Карл Шульц. Но в самолёте мы наконец смогли отбросить условности, общаясь на русском и обращаясь друг к другу по имени-отчеству.
Впрочем, Василий Карпович оказался по своей натуре не слишком разговорчивым. Он лишь повторил, что мы летим в Москву с дозаправкой на Тенерифе. Это самый короткий путь, а учитывая, что Тенерифе был испанской территорией, а Испания находилась под властью режима Франко, прикинуться нейтральными швейцарцами было весьма подходящей идеей. По пути Медынцев поведал, что именно на Тенерифе в 1936 году в лесу возле Санта-Крус будущий диктатор – боевой генерал Франсиско Франко провёл тайное собрание офицеров, где объявил о намерении поднять мятеж и возглавить контрреволюционную Испанию.
Ну а я, глядя в иллюминатор на проплывавшую внизу океанскую гладь, размышлял о разных вещах. В том числе и о том, отчего Россию исстари ненавидит так называемый цивилизованный мир. Однозначного ответа у меня не было. Опасаются нашей непредсказуемости? Что мы возьмём и захватим их несчастную Германию, Англию или Францию, а потому нужно ударить первыми? Ведь мы разве что с американцами не воевали, и то потому, что они на другой стороне шарика. Хотя нет, в Корее, Вьетнаме и Никарагуа изображали военных советников с обеих сторон. Или завидуют нашим природным богатствам и безграничным просторам, этакий синдром карлика? А может, причина в ставшей притчей во языцех загадочной русской душе, непонятной и оттого кажущейся опасной?
Чёрт его знает, но на наши земли пёрли все кому не лень, начиная с тевтонцев и заканчивая Гитлером. Потом-то уже, понятно, после победы в Великой Отечественной и наращивания СССР ядерного потенциала, присмирели, но гадить по привычке продолжали даже после развала Советского Союза. Были бы мы как Африка – нищие, вечно голодные и без амбиций, – нас любили бы как родных. А как только голову поднимем да потребуем разговаривать с нами на равных – всё, рабы взбунтовались, ату их!
