Варя при этих словах не смогла сдержать улыбку. Ну слава те Господи, вроде подтаяла. Майор тоже слушал мой рассказ с интересом, видно, и для него многие детали открывались впервые.
– В общем, не без моей помощи в структуре мафии произошли кое-какие изменения, и вскоре им стало не до меня. А мне удалось подкопить деньжат и приступить к постройке в Лас-Вегасе собственного отеля-казино. В штате Невада азартные игры разрешены, поэтому всё упиралось лишь в финансовый вопрос. Между тем на меня вышли сотрудники советской разведки, знавшие мою настоящую историю. К тому времени устроивший на меня охоту Ежов был расстрелян, а товарищам Сталину и Берии, судя по всему, я показался достаточно ценным кадром, чтобы выполнять некоторые задания на американской земле. Будучи патриотом своей страны, даже после того, что мне пришлось вытерпеть на родине, я дал своё согласие. Честно сказать, у меня и самого были мысли как-то помочь Рос… Советскому Союзу, так что в этом плане наши желания, можно сказать, совпали. Тем более что от меня не требовалось чего-то экстраординарного, мой бизнес оставался моим, мне даже была оказана некоторая помощь. Помимо отеля у меня в Вегасе появилась своя телерадиокомпания…
– Прости, о радио я поняла, а какое слово ты назвал первым?
– Вот видишь, то, о чём на Западе давно знают, для большинства жителей СССР остаётся тайной за семью печатями. Понятно, не до телевизоров было, когда шла подготовка к самой страшной войне за всю историю человечества, когда наша страна была окружена врагами, когда нужно было убирать хлеб с полей, а не развлекаться. Одним словом, телевизор – это то же радио, но только вместе со звуком передаётся и картинка, которая выводится на небольшой экран. Потом как-нибудь более детально объясню. Работает у меня там и заводик по производству радио- и телевизионной техники. В общем, жизнь у новоиспечённого капиталиста и буржуя в Штатах била ключом, разве что тоска по тебе покоя не давала… Не улыбайся, это правда, редкий день я не вспоминал о девушке с карими глазами, хотя и не было между нами практически ничего, кроме поцелуя в щёчку.
– Я тоже о тебе часто думала, – потупив глаза, сказала Варя. – Почему-то верила, что когда-нибудь увидимся, но, как ты верно заметил, и представить не могла, что это произойдёт при подобных обстоятельствах. Я была уверена, что ты на Алтае, у меня дома и фотокарточка хранится, где ты позируешь в алтайских горах.
– Нет, фотографировался я на фоне Катскильских гор, что недалеко от Нью-Йорка. А письмо тебе передали через сотрудников советского консульства. Но ты-то как оказалась здесь? В последнем письме писала, что вы эвакуировались в Пензу, работаешь на заводе, посещаешь курсы шифровальщиков и рвёшься на фронт.
– Всё так и было. Плюс ходила на парашютные курсы. А когда курсы закончила, меня вызвали в местный отдел НКВД. Сказали, что ознакомились с моей биографией, что моё происхождение не вызывает вопросов, что весьма кстати я знаю украинский язык, и спросили, как я отнесусь к предложению о заброске в тыл врага, чтобы помочь украинским подпольщикам. Прежний связист был вычислен фашистами и схвачен, умер под пытками, не выдав никого из товарищей, предупредили, что и меня может ожидать подобная судьба, но я сразу же дала своё согласие… Ой!
Она испуганно посмотрела на меня, потом на майора. Сначала я не понял, в чём дело, а когда сообразил, не смог сдержать смех.
– Всё нормально, Варя, мы с Василием Карповичем точно не немцы и на них не работаем. Неужели ты думаешь, что, будь по-другому, мы стали бы тебя спасать от полицаев?
– Действительно, – поддержал меня Медынцев. – Но осторожность в таком деле лишней не бывает.
– Да я-то, в общем, верю… Ладно, слушайте дальше. Чуть больше месяца назад среди ночи меня с парашютом, рацией и документами на имя уроженки Луцка Валентины Васильевны Лященко выбросили под Рованцами, это южнее Луцка. Той же ночью я
