– Почему же интенданта? Найдём кого-то повыше. Тем более эта форма мне не по размеру, как и проклятые сапоги, от которых ноги стёрлись уже до костей.
– Час от часу не легче.
– Теперь вопрос, куда нам деть Варвару… Раскатывать с ней в машине будет выглядеть как минимум странно. Если бы мы её и впрямь везли в Ровно в комендатуру – другой вопрос.
– Я могу ехать под видом пленной, – вдруг заявила Варя. – Можете мне даже связать руки за спиной. А там уже, как до Ровно доберёмся, и решим, что делать дальше.
Мы с Медынцевым переглянулись, после чего несколько минут потратили на обсуждение этого предложения. И в итоге пришли к выводу, что такой вариант кажется не самым плохим. Руки я девушке связывал сам, но делал это нежно, чтобы ей было комфортно. Так и поехали, с ветерком, в обратную сторону, а после Изяславля свернули на северо-запад.
До Ровно добрались за несколько часов, всего пару раз встретив по пути немцев. Сначала это была небольшая колонна из трёх крытых грузовиков с солдатами и едущим впереди на «опеле», как мне пояснил Медынцев, штандартенфюрером СС. Обладатель лошадиной физиономии смерил нашу компанию косым взглядом и отметился вскинутой ладошкой, я же ограничился чуть более полноценным «Ней Hitler!», что, наверное, соответствовало табели о рангах. Затем уже на подъезде к Ровно нам встретился патруль на двух мотоциклах BMW с колясками. Из каждой коляски торчал ствол, что-то похожее на MG-42. Остановились, пообщались. Мы рассказали, что везём партизанку из Изяславля в Ровно, а патрульные сообщили, что контролируют направление, по которому в последнее время курсируют русские партизанские отряды. Так и сказали «русские», видно, для них все славяне таковыми и являлись. Подтвердили информацию, что в ровенской церкви содержатся схваченные подпольщики, и на послезавтра назначена показательная казнь на главной площади города. После этого мы с майором из двух стволов расстреляли патрульных. О плане действий мы с коллегой заранее договорились, ещё на сближении с патрулём. Я взял на себя экипаж первого мотоцикла, а он – второй. Отогнали технику с пустынной дороги в кусты, обыскали убитых, конфисковали около трёхсот рейхсмарок, документы же и письма из дома брать не стали. Правда, я с огромным удовольствием снял с одного из оберзольдат сапоги моего размера, а один из конфискованных «парабеллумов» отдал Варе. Она сама нашла, где у оружия флажковый предохранитель, с деловым видом проверила, полный ли, на восемь патронов магазин, и вогнала его обратно в рукоятку пистолета.
– Вот ведь дурачки, кто ж вас сюда звал-то, а? – грустно глядя на лежавшие в рядок трупы, покачал головой Медынцев. – Тевтонцев мы гнали, французов гнали и вас погоним. Ничему история людей не учит.
На этот раз лопаты у нас с собой не имелось, поэтому просто закидали тела и мотоциклы сухим валежником, срезав его ножами. Один из пулемётов с полной лентой установили на наш «хорьх», преобразив машину на пример тачанки, на всякий случай показав Варе, как с таким пулемётом управляться. Мало ли, вдруг погоня, Варвара верёвки быстро стянет, освободит руки и начнёт отстреливаться. Хотя я надеялся, что до подобного сценария дело не дойдёт.
Вскоре добрались до окраины Ровно. В город въезжать не рискнули, припарковались в лесочке неподалёку и стали держать совет.
– Наверное, мы с товарищем Медынцевым всё же наведаемся в комендатуру, предложил я вариант. – Как-никак там уже заждались интенданта, скажем, что заблудились. Там по ходу дела прикинем, что к чему.
– А мне что делать, здесь вас ждать? – спросила Варя, задумчиво теребя в пальцах верёвку, которой мы её якобы связывали.
– А есть другие предложения? Подождёшь до завтрашнего утра, и, если не объявимся, уходи на восток. Немного продуктов осталось, на пару дней тебе хватит. Да и оружие у тебя есть.
Варя хотела что-то ответить, но в этот момент в кустах позади неё возникло какое-то движение, и моя рука потянулась к «люгеру». Правда, под прицелом трёх винтовочных стволов и пары ППШ желание поднимать шум немного поутихло. При всей своей скорострельности я успею пристрелить максимум двоих из пятёрки одетых по рабоче-крестьянски мужиков, после чего нас всех здесь же и положат. А подвергать жизнь Вари опасности я не мог, уж лучше попробовать разобраться потом в ближнем бою.
– Hande hoch! – скомандовал обладатель одного из ППШ на довольно приличном немецком. – Waffen sorgfal-tig auf den boden gelegt[18].
Мы с Медынцевым переглянулись. Бандеровцы или… А почему бы и нет?
– Вы партизаны?
Мой вопрос, заданный на чистом русском, ввёл державших нас под прицелом в лёгкое замешательство. Затем тот же, что приказал поднять руки и положить оружие на землю, продолжил тоже на языке Пушкина и Тургенева:
– Смотрите-ка, товарищи, а фриц по-нашему неплохо шпрехает. Что, немчура, готовился к нападению на СССР заранее, вызубрил язык оккупированных территорий? Думаешь, это тебе поможет? А баба из местных небось, за банку тушёнки отдаётся? У-у, немецкая подстилка!
– Да как вы смеете?! – аж задохнулась от возмущения Варя.
– Ты, мужик, базар-то фильтруй, – в сердцах перешёл я на феню. – А то ведь поплатишься за свой длинный язык.
– А ну быстро оружие на землю! Ишь ты, угрожать вздумал… Я так думаю, это немец-перебежчик. Поволжский какой-нибудь, его Советский Союз кормил, поил, одевал, учил бесплатно, а он решил переметнуться к фашистам. Ну-ка, руки за спину! Изюмов, вяжи их… Только «парабеллум» у барышни сначала конфискуй. И не вздумайте дёргаться!.. Ну что, Изюмов, надёжно связал?
– Вы же знаете, товарищ Леонов, что лучше меня узлы в отряде никто не вяжет.
– Знать-то знаю… Так, теперь вперёд, и не оборачиваться! И рот не вздумайте открывать, стреляю без предупреждения. Поняли меня? Идти не так уж и далеко. Власов! А ты автомобиль куда-нибудь поглубже в лес загони. Через топь он не пройдёт, но ещё может пригодиться.
«Не так уж и далеко», как выяснилось, это около пяти километров в глубь леса на своих двоих, а потом ещё и пару километров через топь. Чтобы не провалиться, приходилось идти след в след, а сохранять равновесие со связанными за спиной руками было довольно затруднительно. Неудивительно, что в какой-то момент Медынцев оступился, и его, нахлебавшегося ряски, едва вытянули за шкирку, ещё и пригрозив в следующий раз бросить в болоте. Мне, пусть и в уже нормальных сапогах, приходилось вдвойне нелегко. Я буквально чувствовал, как лопаются на ногах мозоли. Однако наши пленители устраивать привал не собирались, так что пришлось мне терпеть страдания до самого лагеря, куда я ввалился с сапогами полными болотной жижи.
Нашу группу встретили удивлённо-радостные взгляды, сопровождаемые возгласами
