Утром мы с нетерпением и тревогой ждали очередного сеанса связи с Москвой. Пока суд да дело, нам развязали руки и снова под конвоем сводили до кустов. После чего разрешили умыть физиономии из тазика и накормили завтраком. На этот раз была гречневая каша с добавлением постного масла. Кашеваром была плотного телосложения женщина, откликавшаяся на имя Зинаида. Петя проболтался, что в отряде несколько женщин, в том числе руководитель разведгруппы Мария Фортус. А смуглянка – самая настоящая испанка, все зовут её просто Африка, потому что запомнить полное имя и фамилию очень сложно[19]. И кстати, от неё в том числе зависело, расстреляют нас или примут как своих, потому что эта Африка была заброшена сюда в качестве радистки.
– Твоя коллега, – подмигнул я Варе, пытаясь хоть немного поднять ей настроение.
Связистка сидела под навесом примерно до половины десятого, периодически отстукивая морзянку, но по большей части что-то записывая карандашом на листе бумаги. Наконец сняла наушники, повернув тумблер, выключила рацию и отнесла листок в командирскую палатку. Спустя пару минут появились Медведев и Стехов. В руках у командира отряда была та самая бумажка, исписанная мелким убористым почерком. По глазам Дмитрия Николаевича нельзя было догадаться, какой вердикт он готов сейчас озвучить, и я сглотнул застрявший в горле ком. Конечно, глупо было бы получить пулю от своих, но пути Господни, как говорится, неисповедимы.
– Что ж, на ваше счастье всё разрешилось, – улыбнулся Медведев как старым товарищам. – По описанию и вы, и ваш товарищ подходите, паспорта, выданные на граждан Швейцарии, также совпадают. Примите ваше оружие, а также наши извинения, хотя, сами поймите, мы обязаны были всё тщательно проверить.
– Всё это хорошо, а что дальше? – спросил Медынцев.
– Похоже, что ваш товарищ – весьма важная птица. Москва велела беречь Сорокина как зеницу ока, а через два дня они высылают сюда самолёт. Правда, придётся обустроить полукилометровую взлётно-посадочную полосу, но ничего, справимся. Заодно нам доставят кое-какие продукты и оружие.
Фух, аж от сердца отлегло. А то ведь, чего доброго, и меня пустили бы в расход, и Медынцева с Варей. Кстати…
– А Варя? – спросил я.
– А что Варя?
– Ну, ей-то что делать? Оставаться с вами или с нами лететь?
– Насчёт её инструкций не поступало. Это уж вы сами решайте. Хотя… У нас завтра вечером очередной сеанс связи, заодно и спросим о вашей подруге.
– И кстати, не мешало бы вашему товарищу перед ней извиниться.
– А что такое?
Я вкратце пересказал историю нашего задержания и выражения, которые были озвучены в наш адрес и адрес Вари. Когда прозвучали извинения от Леонова, хоть и высказанные без особого энтузиазма, Медведев вспомнил о нашем пилоте.
– Думаю, не мешало бы его забрать из Лановцов. Он всё-таки находится там в серьёзной опасности, равно как и врач Штольц. Те, с хутора, знают, что вы искали врача, сами же и посоветовали. Относительно Голды Соломоновны я слышал, хорошая женщина, и врач толковый, думали привлечь её в отряд, а то у нас Альберт Вениаминович один не справляется, нужен помощник. Да и молодой он, после института нам был придан, на ходу учиться приходится. Сегодня отправим за ними людей, надеюсь, всё у них ещё в порядке. А с этими хуторянами разберёмся. У нас в отряде есть местные, они должны знать семейку этого Опанаса. Пока же отдыхайте, приводите себя в порядок. Или, если хотите, можете помочь на вырубке лесополосы для самолёта. Тут неподалёку есть небольшая просека, мы её только удлиним и хворост по краям для сигнальных костров наложим. Ночью с воздуха будет видно нормально.
– Чем без дела сидеть, пожалуй, помогу, дай бог ноги не подведут. Василий Карпович, вы со мной?
– А что ж, почему бы и не поработать. Хорошо, что мы нормальную одежду надели. А то надоело немчурой выглядеть.
– А что, форма серьёзная, видная, – усмехнулся Стехов. – Вон Николай Иванович щеголяет, она на нём как влитая, так и хочется перед ним встать навытяжку, – кивнул он в сторону подтянутого мужчины средних лет, одетого в форму пехотного обер-лейтенанта.
На груди Железный крест 1-го класса и «Золотой знак отличия за ранения», ленточка Железного креста 2-го класса, продёрнутая во вторую петлю ордена, лихо сдвинута набекрень пилотка. На безымянном пальце левой руки поблёскивает золотой перстень. Стоит и как ни в чём не бывало живенько так общается с поварихой, показывая на котёл над костром.
– Что за Николай Иванович?
– Кузнецов, вряд ли вы о нём слышали, его всего несколько дней как из Москвы прислали. Будет выполнять спецзадания под видом немецкого офицера. В Москве о нём особо не распространяйтесь, информация вообще-то засекреченная. Сегодня отправляется на своё первое задание в Ровно, разведает, что там со схваченными подпольщиками, есть ли шансы им как-то помочь.
Ого, тот самый Кузнецов! Вот уж не думал, что доведётся когда-нибудь встретить легендарного разведчика. Его биографию я знал, к сожалению, довольно поверхностно, поэтому не мог сразу сопоставить отряд «Победители» и имя Кузнецова. Или, может, после моего вмешательства в ход истории он оказался в составе отряда, а на самом деле его здесь быть не должно? Сейчас уже не важно. Главное, я помнил, что он должен погибнуть где-то на Львовщине весной 1944-го, наткнувшись на отряд УПА. Может, и впрямь вектор исторических событий отклонился настолько, что этого не произойдёт, но исключать подобную возможность было нельзя. Хорошо бы как-то предупредить Кузнецова, но как? Не скажешь же ему, что я из будущего… Если только уже в Москве кого-то из тех, кто в курсе моей биографии, попросить приглядывать за разведчиком, пусть его вообще весной 44-го отзовут в столицу или переведут в другой регион.
– Слушайте, может, мы тогда на нашем «хорьхе» и метнёмся в Ровно? Два офицера и ефрейтор-водитель, компания уже как-то солиднее выглядит. Тем более у меня неплохая легенда, заявлюсь под видом заблудившегося интенданта.
– Вот не сидится вам спокойно, Ефим Николаевич! Сказано же, беречь вас пуще глаза, а вы всё куда-то рвётесь. Нет на то моего согласия. Идите вон лучше помогайте просеку вырубать, если вам ваши больные ноги это позволят. А ваш товарищ, – он поглядел на Варю, – пока поможет нашим женщинам по хозяйству.
Через полчаса мы с Медынцевым, вооружённые топорами, тащились вместе с ещё полутора десятком партизан, углубляясь в лес
