Глава 9
Всё-таки махать топором несколько часов подряд – занятие весьма энергозатратное. С другой стороны, такая механическая работа позволяет отвлечься от посторонних мыслей. Так что под вечер в лагерь потаёнными тропами, снова через болото – мы с Медынцевым оставили трофейные сапоги – возвращались порядком измотанные и голодные как черти. И с удовольствием набросились на ужин, состоявший из перловки с всё той же тушёнкой, галет и травяного чая.
Варя сидела со своей миской рядом с нами, рассказывая, как прошёл день. Глядя на её покрасневшие пальцы, я соглашался, что стирать вручную одежду в таком количестве, да ещё в холодной воде – занятие ничуть не более лёгкое, нежели валить лес. Ручей протекал неподалёку, и после ужина мы с Медынцевым, оголившись по пояс, занялись гигиеническими процедурами.
Скучал ли я по комфорту своего номера в Grand Palace и по тем удобствам, которые там имел? Не буду врать, было такое, но в то же время и в этой лесной простоте имелась своя романтика, как это ни банально звучит. Понятно, что всё хорошо в меру, месяц ещё можно пожить в подобных условиях, потом начинаешь тяготиться. Я не представлял, как партизаны могли жить в лесах годами, даже мой чеченский опыт, где мне не раз приходилось ночевать в лесах и горах, не мог склонить чашу весов в сторону такого образа жизни.
В течение дня Варя узнала, что в отряде, помимо засланных из Москвы людей, появляются и местные, которым новая власть поперёк горла. В их числе несколько поляков и евреев. Просятся и семейные, но таскать с собой стариков и детей партизаны пока не готовы. Выяснила, что помимо Африки в отряде есть и другие испанцы, в частности техник Ривас, а также бойцы Антонио Бланко и Ортунио Фелиппе.
А поздно вечером вернулась группа из трёх человек, под видом местных жителей ездившая в Лановцы на одолженной у знакомых в пригороде Ровно подводе. И вернулась с неутешительными новостями. Голду Штольц и прятавшегося у неё в подполе пилота арестовали и переправили также в Ровно, сейчас они содержатся в той же самой церкви, что и луцкие подпольщики.
– Товарищ командир, – обратился я к проходившему мимо Медведеву.
– Что-то хотели, товарищ Сорокин?
– Это правда, что Штольц и наш пилот были схвачены и сейчас содержатся в той же церкви, что и подпольщики из Луцка?
– Хм, наши уже проболтались? Не умеют, черти, держать язык за зубами… Ну да, есть такое. Я понимаю, о чём вы думаете, и повторяю: мы сейчас прорабатываем план по освобождению захваченных в плен товарищей. Не могу ничего обещать, но мы приложим все усилия.
– А может, я могу быть чем-то полезным?
– Чем, например?
– Учитывая наличие немецкой формы и знание языка, я мог бы проникнуть…
– Не надо никуда проникать. Москва дала команду охранять вас до прибытия самолёта. Я уж даже подумал, что зря вам разрешил в лес сегодня ходить.
– Противно чувствовать себя хрустальным яйцом, – пробормотал я себе под нос.
– Хрустальным яйцом? Хм, забавное сравнение, – хмыкнул Медведев. – Однако приказ есть приказ. Тем более у нас уже есть человек, которому и форма к лицу, и языком владеет не хуже настоящего немца. Он как раз утром должен встретиться на окраине Ровно со связным, доложить обстановку… Кстати, как вы, сильно устали сегодня?
– Ничего страшного, бывало и хуже. Завтра нужно ещё немного поработать, чтобы привести полосу в более-менее приличное состояние.
– Да, мне уже доложили, там работы буквально на несколько часов. Тогда отдыхайте и не забивайте голову посторонними мыслями.
Впрочем, укладываться на ночлег в палатке, куда нас с Медынцевым определили, было ещё рано. Варю поселили к женщинам, у них там на троих было попросторнее. Мы решили подсесть к одному из костров, вокруг которого собралось десятка полтора партизан. Народ курил ядрёный самосад, благодаря чему назойливые комары облетали этот кружок стороной. Однако при нашем появлении разговоры стихли, хотя место нам всё же освободили. Присутствующие не без интереса поглядывали в нашу сторону. Краем уха кто-то уже наверняка слышал, что я важная птица, хоть и без подробностей, и понятно, что у людей моя персона вызывала интерес.
– Ну что, народ, скучать вам тут не приходится? – спросил я, чтобы как-то разрядить обстановку.
– Да разве ж немцы дадут скучать, – откликнулся один из партизан, рябой лицом. – Вернее, сначала мы им не даём, а после уже они нам.
Все засмеялись, чувствовалось, как вызванное нашим появлением напряжение понемногу спадает. Чтобы развеять его совсем, я решил добавить позитива.
– Ладно, слушайте анекдот в тему. Проходит сорок лет после окончания войны. И вот внучок подходит к деду и просит: «Дедушка, расскажи, как ты в войну партизанил?» – «Ну, вот помню: сижу как-то в кустах возле железной дороги…» – «Вражеского поезда ждешь?!» – «Ну… одно другому не мешает».
Дружный смех заставил подтянуться к нашему костру ещё нескольких человек, среди которых я заметил и Стехова. Вновь прибывшие интересовались, чем вызвано веселье, и просили сначала рассказать анекдот. Затем им захотелось ещё анекдотов о партизанах, но в загашнике моей памяти завалялся только ещё один, который я и выдал:
«Дневник партизана. Понедельник: мы выбили немцев из домика лесника. Вторник: немцы с помощью автоматов выбили нас из домика лесника. Среда: мы с помощью пушки выбили немцев из домика лесника. Четверг: немцы с помощью танков выбили нас из домика лесника. Пятница: мы с помощью тяжёлой артиллерии выбили немцев из домика лесника. Суббота: немцы с помощью самолётов выбили нас из домика лесника. Воскресенье: пришёл лесник и дал нам всем пи*ды!»
Снова все покатились со смеху, за исключением Стехова. Тут уже и те, кто не спал, начали подтягиваться к нашему костру, образуя второй круг. Среди них я обнаружил теперь ещё и самого Медведева. Так и пришлось, как прокажённому, эти два анекдота пересказывать.
– Жалко, гитары нет, – вдруг сказала Варя. – А то Ефим спел бы нам «Тёмную ночь». Как тогда, в Одессе.
– Почему же нет? – откликнулся кто-то. – Имеется инструмент, на днях Вася Попов в очередном рейде захватил. Вась, где гитару-то заныкал? Ну-ка, тащи её сюда.
Через пару минут в моих руках была шестиструнная гитара производства Черниговской фабрики музыкальных инструментов. Относительно неплохая для данного времени, с инкрустацией и твёрдыми бронзовыми ладами, хотя гриф, на мой взгляд, выглядел довольно грубовато. Впрочем, на качестве звука это не очень сказалось. Минута – и гитара настроена.
Народ принялся мне подпевать чуть
