Мастерство, как говорится, не пропьёшь. Демонстрация возможностей российского спецназовца на толстом стволе старого дуба, на коре которого по-быстрому мелом изобразили человеческий контур, произвела на партизан неизгладимое впечатление. Некоторые попробовали повторить мои трюки, но до меня им было далеко.
– А в рукопашной вы как? – спросил Медведев, когда улеглись восторги по поводу увиденного.
– Думаю, неплохо. Владею несколькими стилями борьбы.
– Не против показать кое-что?
– Да легко! Кто будет соперником?
– А вон, Коля Королёв, известный боксёр, между прочим. Я ему жизнью обязан, он меня по брянским лесам зимой раненого волок на себе несколько километров.
Ого, да тут что ни партизан – то легенда! О Королёве я читал когда-то, что знаменитый боксёр партизанил, а вот что был в составе отряда «Победители», как-то упустил.
– Из уважения к герою сильно бить его не буду, – улыбнувшись, заявил я, вызвав тем самым хохот зрителей.
– Ну-ну, – ухмыляясь, встал в стойку обладатель небольшой русой бородки, – посмотрим, на что ты годен.
Боксировать с Королёвым я не собирался, а потому просто его нейтрализовал, используя резкие удары пальцами в нервные узлы. Когда соперник с удивлением понял, что руки его почему-то не слушаются, полковник остановил поединок.
– Минут через тридцать всё придёт в норму, – утешил я удивлённого боксёра.
– Эх, жаль, что вас забирают, – вздохнул Медведев. – А задержись подольше – могли бы научить моих ребят и железки кидать, и такой экзотической борьбе, им пригодилось бы.
– Ну, до завтрашней ночи ещё есть время, могу и поучить кое-чему. Хотя, конечно, таким вещам учатся годами.
– К сожалению, сейчас нам не до этого. Большая часть отряда этой ночью идёт в Ровно, попытаемся освободить схваченных подпольщиков, да и вашего пилота заодно. Так что бойцы сейчас должны отдохнуть, набраться сил перед ночным рейдом.
– Штурмом будете брать эту церковь? – спросил я, чувствуя внутреннюю дрожь.
– Придётся, другого выхода нет. Будет отвлекающий манёвр с взрывом железнодорожного моста через речку Устье. Когда на тот участок оттянется часть гарнизона, начнём штурмовать церковь.
– Чёрт…
– Что такое?
– Я вам очень пригодился бы этой ночью. Только понимаю, вы меня всё равно не возьмёте с собой.
– Ни вас, ни товарища Медынцева, таков приказ вышестоящего руководства, и я не имею права его нарушать. Хотя, уверен, от вас была бы несомненная польза.
После отбоя мы с Медынцевым так и не могли уснуть, прислушиваясь, как бойцы собираются в ночной рейд к Ровно. В палатке мы остались втроём, считая травмировавшегося на вырубке лесополосы Тимофея Жаботы. Парень очень переживал, что из-за одного неловкого движения повредил руку и лишился возможности поучаствовать в рейде. Но тут уж понятно, считай, лезвием топора до кости пропорол, пришлось даже швы накладывать. Поневоле вспомнилась история о зэке из Ухтпечлага, оттяпавшего себе на лесоповале полладони. Хотя там-то это было сделано специально, а здесь – нелепая случайность.
– Пойдёмте, что ли, ребят проводим, – предложил Василий Карпович. – Похоже, всё уже, уходят.
Мы выбрались из палатки. Ярко горели костры, пронзительно звенели комары, а в лагере происходило броуновское движение. «Стройся!» – вдруг раздалась команда. Хаос тут же упорядочился, бойцы деловито принялись занимать свои места в шеренге.
Я почувствовал прикосновение – подошла Варя. Она прижалась к моему плечу, глядя на выстроившихся партизан.
– Товарищи! – услышали мы голос Медведева. – Сегодня нам предстоит выполнить очень серьёзное задание, и я сразу предупреждаю, что не все вернутся обратно. Но знайте, что мы рискуем своей жизнью ради спасения наших товарищей из подполья, которых фашисты собираются прилюдно казнить на потеху гауляйтеру Украины. Уже готовы виселицы и костры. Наш святой долг – не допустить этой средневековой расправы. Если среди вас имеются такие, кто чувствует себя не готовым, кто сомневается в своих силах, сделать шаг вперёд… Что ж, вижу, таких нет. Спасибо, братцы, вам от имени всех советских людей. А теперь нале-е-е-во! Ша-а-агом марш!
Цепочка из примерно семидесяти человек молча потянулась в темноту, которую бессильно пыталось разорвать пламя нескольких факелов, распределённых по всей длине отряда. Оставшиеся – в основном женщины и несколько человек из охранения лагеря – провожали их взглядами, как и мы с Медынцевым и Варей.
– А ведь и правда, кто-то не вернётся, – прошептала она, сильнее стискивая пальцами мою руку.
Я стиснул зубы. А спустя минуту мягко оторвал Варю от себя и сказал, глядя ей в глаза:
– Любимая, я никогда себе не прощу, если буду сидеть здесь, оберегая свою шкуру, в то время как там гибнут наши товарищи.
И, крепко поцеловав её в губы, нырнул в палатку. Сам не знаю, что подтолкнуло меня быстро натянуть на себя немецкую форму. Взял «люгер» и «шмайссер» с запасным рожком, на пояс повесил нож. На выходе из палатки путь мне преградил Медынцев.
– Товарищ Сорокин, это что такое?! Вам же… Нам с вами приказано никуда отсюда не отлучаться. И почему вы переоделись в гитлеровца?
– Василий Карпович, я думаю, вы меня уже успели изучить и понимаете, что не в моих правилах жаться в сторонке, когда товарищи идут на боевое задание. А форма… Подумалось, может пригодиться.
– Да что вы один-то там сделаете?! Ваше появление ничего не решит, а шальную пулю схлопотать – легче лёгкого!
– Товарищ Медынцев, все мы ходим под Богом. А если не пойду, как буду своей невесте в глаза смотреть?
Стоявшая рядом Варя после этих слов кинулась мне на шею, а я, прижав её к себе, подумал, что как-то пафосно получилось. Но время такое, героические свершения зачастую подкреплены лишь голым энтузиазмом, как тот же Павка Корчагин надрывался на строительстве узкоколейки. Или вон бойцы в атаку шли с именем Сталина на устах, и ведь правда готовы были отдать за него свою жизнь. Так что не я первый, не я последний.
Нагнать отряд удалось, к счастью, до того, как арьергард скрылся в болотах. Замыкающим с жердью в одной руке и факелом в другой шёл тот самый Леонов, которому пришлось извиняться перед Варей за «немецкую подстилку». Заслышав, что его догоняют, бросил жердь и направил ствол ппш в мою сторону.
– Свои это, Леонов! – негромко крикнул я. – А то ещё пальнёшь сдуру.
– Вы!.. Вы что тут делаете, да ещё в немецкой форме? Вы должны находиться в лагере и ждать отправки на Большую землю.
– Чем вам моя форма не нравится? А на Большую землю я ещё успею, а пока решил вот помочь товарищам разворошить это осиное гнездо. И не старайтесь, товарищ Леонов, вернуть меня не получится.
– Я вынужден доложить командиру отряда.
– Докладывайте, но и он меня не остановит.
– Да хрена лысого получится доложить, тут можно идти только цепью. Когда выберемся на сушу, тогда доложу. А пока держитесь за мной.
Только мы двинулись догонять отряд, как сзади послышалось шлёпанье по воде. Обернулся – Медынцев. В отличие от меня переодеваться он не
