— Потому на простой вопрос, нравлюсь ли я ей, ответила да?
— Естественно! — воскликнула, удивленно уставившись на мужчину. — А что, она могла ответить иначе?
— А вам, мадемуазель Эвон?
— Что мне?
— Не старайтесь казаться большей дурочкой, чем вы есть! Вам я нравлюсь?
— Мне? Нет, — покачала головой.
— Почему?
— Вы старше меня лет на двадцать. Вы обидели Жаклин. Вы спровоцировали пажей за завтраком. И вообще мы вам все не нравимся. Если вы недолюбливаете нас, за что мы должны любить вас?
— Я спровоцировал пажей? — Менталист с интересом на меня уставился. — А вы любопытная особа, мадемуазель Эвон!
— Какая есть, — пожала плечами, начиная чувствовать почти эйфорию оттого, что мужчина разговаривает со мной едва ли не на равных.
— Вы хотите замуж, мадемуазель Эвон?
— Хочу, — кивнула, сцепляя руки на коленях в замочек.
— За дофина?
За дофина, за графа, за герцога, за барона. Ах, какая разница за кого! Как девица может не хотеть замуж? Все равно придется же. Вслух, конечно, не сказала. Кивнула еще раз. Скажи я так — мне точно откажут.
По менталист, что-то явно почуяв, сделал стойку, словно охотничий пес: весь подобрался и подался вперед.
— Почему?
— Что почему? — переспросила, удивленно хлопая глазами.
— Почему вы хотите замуж за дофина?
— А почему девушка вообще хочет замуж? Муж. Дети. Этого же не избежать любой девушке, кроме той, что посвятит себя Богу. Не знаю. Просто.
— Вы хотите детей?
Мне уже надоело это перебрасывание вопросами, тем более менталист что-то время от времени записывал. Что там? От мнения этого мужчины зависит мое будущее.
— Конкретно сейчас? Не знаю. Мне нравится возиться с младшим братом. Дедушка говорит, у меня хорошо получается.
— Если бы я сейчас предложил вам отдать ваше место этой плачущей баронессочке, вы бы согласились?
Я на минуту задумалась. С одной стороны, Жаклин жалко. Теперь можно поставить крест на ее будущей свадьбе. С кем бы то ни было. С другой… а я? Еще пять минут назад я не сомневалась, что готова выйти замуж за барона без магии, но… Ведь обо мне пойдут слухи не лучше. А «Гнездо»? Сможем ли мы поднять его без моего богатого мужа? Нет, увы, я не могу так рисковать.
— Нет, месье, но…
— Но?
— Я бы просила вас дать Жаклин, как и любой девушке, шанс. Ведь быть маленькой и слабой в окружении больших и сильных мужчин тяжело.
Я лукавила. Льстила этому неизвестному месье, чтобы помочь баронессе. А вдруг меня, как и Жаклин, сейчас выгонят… только за лесть?
— Зачем вам это? Ведь у вас станет на одну соперницу больше. Она бы вас не пожалела.
— Будущая королева должна обладать таким качеством, как сострадание, не находите?
Я просто решила пошутить. Как объяснить этому чурбану, что репутация Жаклин может быть погублена? Что ни одна из нас не думала о подобном исходе. Иначе каждая вторая просто побоялась бы. Возможно, там, в столице, получить отказ в конкурсном отборе на место невесты дофина ничего не значит, но у нас в провинции это смертный приговор. Вся округа уже знала имена и титулы из списка. Все сорок два.
Менталист внезапно расхохотался. Он смеялся, нисколько меня не смущаясь, запрокинув голову назад, открывая моему взору шею с крупным кадыком. Это было… несколько интимно, и я смутилась. Неужели это реакция на мою безобидную фразу?
— Да уж, королеве чувство сострадания не повредит. Можете идти.
Быстро поднялась со стула и двинулась к двери, благодаря всех святых за подобный итог. А ведь все могло закончиться, как у Жаклин! Мысленно отругала себя за беспечность.
— И, мадемуазель Эвон, — окликнул меня у самой двери менталист, — передайте баронессочке, что она может отправляться к лекарю, но пометку в личное дело я внесу.
Личное дело! Так вот что это за папочки и листочки. Значит, туда заносят всю информацию о нас и наверняка отдадут дофину перед отбором. Хоть бы одним глазком заглянуть.
Но тут до меня дошел смысл последней фразы, брошенной мужчиной. Он все-таки дал Жаклин шанс. Счастливо захлопала в ладоши и тут же устыдилась своего порыва. Во-первых, менталист выгнул удивленно бровь. Во-вторых, внес какую-то пометку. Вот сейчас посчитает меня эмоционально нестабильной, и все! Прощай, дофин!
— Благодарю, месье!
— Идите, а то передумаю. От смены вашего настроения у меня уже голова болит.
Смущенно улыбнулась и выпорхнула за дверь в преотличнейшем расположении духа. В коридоре тут же оказалась в тесном кольце девочек, еще не прошедших собеседование.
— Ну что, сильно лютовал? Или досталось только Жаклин? Он страшный?
— Нет, девочки, не лютовал. Обычный. — Я хихикнула, покосившись на хмурого пажа.
Похоже, юношей уже достали претендентки, задавая вопросы о «страшных» менталистах. Потому они выглядели напряженными. Им бы меняться… а то против объединенных сил двадцати девушек им долго не выстоять.
— Ах, Жаклин! — Я вспомнила слова «ворона» и принялась пробираться к баронессе сквозь волнующуюся толпу.
Она все так же рыдала, видимо, от осознания того, что все вокруг ее жалели. Ведь когда жалеют, себя еще жальче. Вот дедушка в детстве, даже если я падала, подходил ко мне и говорил: «Поднимайся, Эвон! Мы падаем для того, чтобы уметь подняться. Посмотри на свое платье, юная мадемуазель. И как ты в таком виде покажешься на глаза прислуге? У тебя что, совсем нет гордости?» Гордость у меня была, потому я старалась не плакать на людях. А Жаклин… знай себе, рыдает. Уже глаза покраснели, и нос опух. А если бы сейчас к нам вышел дофин? Восхитился бы он «красоткой»? Да ни в жисть, как говорит мой младший братишка.
— Жаклин! — Подобрав юбки, присела на корточки рядом со скамейкой. — Месье менталист сказал, что ты можешь идти на собеседование к лекарю, но… — Я подняла вверх палец. — Об инциденте он запишет в личное дело.
— Что?! Он согласился пропустить Жаклин? — взволнованно переспросила Полин. — Но… как?
