– Никак.
Вероника складывала и снова расправляла салфетку, чтобы только не вертеть кольцо. Она нахмурилась, глядя на прорезавшиеся от переживаний морщины вокруг глаз и рта отца.
– Думаю, ты страдаешь не меньше наших раненых.
– Чепуха! – Он отодвинулся от стола и потянулся за тростью. – Я съезжу с Яго в Хоум-фарм. Посмотрю, осталось ли там что-то, что еще можно спасти.
– А я схожу за покупками, – сказала Вероника.
– Почему этим не может заняться Кук?
– Она работает день и ночь, чтобы всех накормить. Ей тяжело справляться с продовольственными заказами. Я должна помогать ей.
– Мы с Яго осмотрим поля и решим, что посадить весной. «Копай для победы»[78].
– Ты уж точно не будешь копать, папа́, – твердо заявила Вероника.
Она собиралась добавить что-то еще, но Ханичерч прервал ее, войдя в комнату с почтой на серебряном подносе.
Лорд Давид пролистал ее, отбросив бóльшую часть в сторону, и внезапно остановился, наткнувшись на маленький кремовый конверт. Держа его двумя пальцами, он с любопытством взглянул на дочь.
– Из Букингемского дворца. Ты что-то оттуда ждешь?
– Нет. Адресовано мне?
Он протянул ей конверт. На плотной гладкой бумаге с тиснением был указан обратный адрес. От руки элегантным почерком было выведено: «Леди Веронике Селвин, Секонд-дрифт, Свитбрайар, Стемфорд». Конверт был скреплен королевской печатью.
Внутри оказалась записка, написанная тем же почерком:
Дорогая леди Вероника!
Приглашаем Вас в Букингемский дворец во вторник, 10 декабря, в четыре часа для конфиденциального разговора. Прошу Вас, приходите. Мы расцениваем это как личное одолжение.
Елизавета ВиндзорскаяВероника стояла, удивленно глядя на письмо, и наконец выдохнула:
– Папа́, меня хочет видеть королева. Конфиденциально! Что это может означать?
– Понятия не имею. Полагаю, тебе придется отправиться туда и узнать все самой.
– Думаю, я просто обязана! Но справишься ли ты без меня?
– У меня есть Ханичерч. И Яго.
– Может, Яго стоит перебраться в дом?
– Хорошая мысль. Я предложу ему это. Когда ты едешь в Лондон на встречу с королевой?
– Звучит, как детская песенка… – Вероника улыбнулась: письмо отвлекло ее от повседневных забот. – Встреча назначена на вторник в обед. Поеду утренним поездом.
– Не забудь захватить противогазную маску.
Она улыбнулась в ответ:
– Милый папа́, возьму. Как всегда.
* * *С момента своего представления королеве Вероника видела ее лишь издали. Казалось, Ее Величество всегда сопровождает группа мужчин и женщин самого серьезного вида. Селвины не имели связи с Виндзорами, и хотя у лорда Давида было место в палате лордов, он встречался с королем лишь один-два раза и никогда – с королевой. Вероника не рассчитывала, что «конфиденциальный разговор» действительно будет таковым. Она ожидала, что при нем будет присутствовать дворецкий, может быть, одна из фрейлин и, разумеется, горничная, которая будет подавать чай.
Оказалось, Елизавета написала в точности то, что имела в виду. Дворецкий проводил Веронику вверх по лестнице в небольшую приемную, где и оставил. Появилась горничная и принесла на подносе чай, после чего также исчезла. Через мгновение торопливой походкой, постукивая высокими каблуками, в комнату вошла Ее Величество.
Вероника вскочила и присела в реверансе. Елизавета протянула руку – она была без перчатки – для рукопожатия и с улыбкой сказала:
– Леди Вероника! Я признательна за то, что вы пришли. Я знаю, насколько вы с лордом Давидом заняты госпиталем для раненых солдат.
– Поскольку вы хотели поговорить со мной, – ответила Вероника, – мне и в голову не пришло отказаться. Это большая честь для меня.
– Тем не менее это очень любезно с вашей стороны. В последнее время все вверх дном, не так ли?
Вздохнув, Елизавета присела на парчовый диван и жестом пригласила Веронику сесть на такой же напротив.
– Кое о чем я не могла написать в письме… – Она наклонилась, чтобы дотянуться до чайного сервиза, и принялась наливать чай, рассеянно спросив: – Молока? Сахару?
Прошли месяцы с тех пор, как Вероника пила чай с сахаром. Его не хватало, и они с отцом оставили то, что было, для раненых. Она в нерешительности молчала. Елизавета подняла на нее свои поразительно голубые глаза, и в них блеснула искорка.
– Все в порядке, – сказала она. – Мы здесь, во дворце, очень серьезно относимся к нормированию, но позволяем себе чуточку сахара. Прошу вас, возьмите.
– Благодарю, мэм.
Когда они уже сидели с чашками в руках, Елизавета откинулась назад и, сделав глоток, воскликнула:
– Ах, мне нужен был глоток чаю! День выдался нелегким.
– Полагаю, вы побывали в местах, пострадавших при бомбежке, мэм?
– Да. Это ужасно! Столько людей потеряли дома… И слишком много – собственную жизнь.
– Знаю. Из Свитбрайара мы видели взрывы. А прошлой ночью бомба упала на нашу приусадебную ферму, дом был разрушен.
– Надеюсь, никто не пострадал?
– Нет. Слуги переехали оттуда к нам, чтобы помогать в госпитале.
Елизавета кивнула:
– Англия в опасности.
– Боюсь, что так, мэм.
– Мы должны сделать все возможное, чтобы помочь армии.
– Могу ли я что-то сделать, мэм? Вам стоит только попросить…
Вероника запнулась, увидев выражение лица венценосной особы. Ярко-голубые глаза Елизаветы потемнели, круглое, открытое лицо, казалось, заострилось, губы стали тоньше, и даже подбородок слегка выступил вперед.
Вероника застыла. Лицо королевы напомнило ей лица, увиденные в кристалле, которые то исчезали, то снова появлялись и, казалось, смотрели на нее. Она сделала глоток и осторожно поставила чашку, чтобы та не выскользнула из внезапно онемевших пальцев.
– Вы, должно быть, задавались вопросом, почему я хотела, чтобы наша беседа носила конфиденциальный характер?
Вероника кивнула.
– У меня есть, скажем так, друзья в разных странных местах, дорогая. Одним из таких мест является довольно необычный книжный магазин на Музейной улице. Книжный магазин «Атлантис». Кажется, он вам известен.
У Вероники замерло сердце и перехватило дыхание.
– Вижу, вы понимаете, о чем я. – Теперь Елизавета не имела ничего общего с улыбающейся королевой, которую обожала английская публика. Она решительно вернула чашку на блюдце и окинула Веронику стальным взглядом голубых глаз. – Я не стану говорить слишком много, леди Вероника, на случай, если ошибаюсь. Однако, будучи наслышана о вас от своего друга в этом книжном магазине, я думаю, что у нас может быть что-то общее.
– Ах, мэм, я не понимаю…
Елизавета прищелкнула языком.
– Время дорого. Скажем, так… – начала она. Ее глаза потемнели и стали почти черными. – У вас есть гримуар?
Вероника, глядя на королеву, почувствовала настолько сильный прилив радости, что вздрогнула. Кто-то знал! Кто-то еще! Она не одинока!
Голосом, хриплым от волнения, она ответила:
– Да! О да, мэм, у меня он есть! – Внезапно осознав, что королева только что призналась в том, что ей самой было запрещено кому-либо раскрывать, Вероника спросила: – Значит ли это, мэм… я не решаюсь… что… что вы…
Тьма начала улетучиваться из взгляда Елизаветы, на ее лицо вернулась привычная мягкость.
– Да, леди Вероника, это так.
– О, я не могу в это поверить! – воскликнула Вероника, забыв о приличиях. – Я всегда думала… я так хотела встретить кого-то еще…
– Уверена, вы чувствовали себя ужасно одиноко.
– Право, я полагала, что все
