– Откуда тут твои орлы взялись? – перебиваю я его.
– Ахмет привел, – поясняет он, – его после кулачного поединка Федька послал за Салтыковым следить, вот он и выследил. А как смекнул, что тот затевает, так и отправился за подмогой.
– Салтыков? – переспрашиваю я удивленно, – а где этот… с личиной?
Ко мне подтаскивают связанного вражеского предводителя и я, содрав с него шлем, встречаюсь с ненавидящими глазами Бориса Салтыкова.
– Ты что же это затеял, пес смердящий? – спрашиваю его почти ласково. – Ты на кого хвост поднял?
– Не знал я сразу, что ты сам будешь бойцов награждать… – захрипел он в ответ, – а то бы я тебя еще сегодня днем зарезал. Я когда всех побил, думал – возьму нож и подойду, а ты уехал! Через стольника кафтан передал… все одно тебя убьют: не нынче, так завтра… не я, так другие…
– Может быть, Боря, может быть, – задумчиво отвечаю я ему, – вот только ты этого уже не увидишь. И смерти легкой не проси, не допросишься. А еще знай, Борис, я ведь тебя не просто так помиловал. Я не хотел, чтобы ты убежал куда-нибудь ненароком. Вот и простил, чтобы ты рядом был. На тебя в Разбойном приказе уже столько накопали, что хватит троих на плаху пристроить. И я бы пристроил, но тебя одного. А теперь весь твой род через тебя пострадает. Под корень, может, и не выведу, но и вотчин и первых мест своих вы лишитесь. И виноват во всем ты, Борис!
– Будь ты проклят, чертов немец…
– Лайся-лайся, пес. Только вот скажи мне – как ты прознал, что я здесь сегодня буду?
– Нехитрое дело, – сплюнул кровь Салтыков, – вся Москва ведает, что ты сюда для блуда ездишь. А Никита твой, христопродавец, родную сестру не пожалел и привез ее тебе в наложницы.
Когда Борисов поганый рот произнес все это, на мгновение показалось, что вокруг померк свет. Когда ко мне вернулось зрение, я понял, что трясу безжизненно обмякшее тело Салтыкова, а на моих плечах висят Никита с Климом, пытаясь оттащить прочь.
Едва подсохли дороги после весенней распутицы, и я двинул войско в поход. Когда меня выбирали царем, я обещал своим новым подданным, что прекращу смуту и верну Смоленск и Новгород. Пора было платить по счетам. Длившаяся всю зиму лихорадочная подготовка со всей ясностью показала, что силы государства совершенно истощены. Если этим летом не удастся достичь целей, то войну лучше всего немедленно прекратить. По-хорошему, ее лучше всего прекратить прямо сейчас и сосредоточиться на решении внутренних проблем. Приведя же хоть немного в порядок хозяйство, нетрудно будет собрать боеспособную армию и вернуть потерянные государством земли. Дайте мне два-три мирных года, и… Увы, нет у меня двух лет! С другой стороны, обстановка достаточно благоприятная. После того как из-за взорвавшегося пороха поход короля Сигизмунда на Москву не удался, сейм не дает ему денег. Судя по донесениям лазутчиков, гарнизоны в Вязьме, Смоленске и других городах сократились до минимума. Наемникам давно не плачено, а шляхтичи усердно разбегаются по своим маеткам. Шведы хотя и удерживают Новгород, но активных действий против нас не ведут, а понемногу вытесняют поляков из Прибалтики. Надо бы заключить с ними союз против Сигизмунда, но канцлер Оксеншерна ненавязчиво намекает на признание сложившегося статус-кво. То есть отдать Новгород, а хорошо бы еще и Псков, шведам. На это, естественно, не могу пойти уже я, поскольку в этом случае беспрерывно заседающий собор сожрет меня с потрохами, и будет прав. Единственное, чего удалось добиться посольству Рюмина – договоренности о личной встрече с Густавом Адольфом текущим летом. И чтобы иметь на переговорах хоть какие-то козыри, надо до той поры добиться максимальных успехов. По той же самой причине король игнорировал мою просьбу отпустить ко мне на помощь мекленбургский полк, так что воевать придется с тем, что под рукой.
К сожалению, под рукой у меня немного. В поход я поведу помимо своего личного регимента и полка московских дворян, только стремянных стрельцов и три полка казаков. Всего около шести тысяч человек при одиннадцати пушках нового образца. Это, конечно, не все силы, а только авангард. Основные силы выйдут парой недель позже под командованием князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского. Основой, правда, тоже будут казаки, но с ними немецкая пехота, новоприборные стрельцы и поместная конница. А еще с ними пойдет осадный парк. По предварительным прикидкам, во втором войске будет тысяч семь-восемь. Еще один небольшой отряд отправится на Волгу под командой Василия Бутурлина, его задача – занять Астрахань и возобновить товарный транзит.
Конечно, решение разделить силы выглядит, на первый взгляд, не слишком разумным, но выхода другого нет. Отказаться от Астрахани я не могу, торговля и доходы от нее, как говорится, нужны уже вчера. Впрочем, есть надежда, что тамошний воевода Хворостинин, узнав о печальной судьбе Заруцкого и Марины, одумается и сам разберется с местным самозванцем и прочими ворами. Что же касается направления главного удара, то деление тут мнимое. Черкасский поведет основные
