– Злой ты, государь, – не то утвердительно, не то укоряюще сказал Мелентий.
– Был бы злой – кое-кто уже на колу сидел бы, – думая о своем, отвечал я.
– А ты на Черкасского не серчай, лучше сам прежде думай, перед тем как повелеть.
– Знаешь об сем деле? – вопросительно посмотрел я на него.
– Знаю, – вздохнул он, – только тут Черкасский прав. Не в том, что он тебе перечил, а в том, что все тайно сделал и сваре не дал подняться.
– А не ты ли, святой отец, давеча толковал о том, что местничество много зла принесло и надобно его уничтожить?
– Говорил, и паки и паки говорить буду, что зло от этих порядков. Только сейчас не время их ломать. Надорвешься и дело не сделаешь, а сделать надобно много. Потому и приехал сюда, чтобы предостеречь тебя при случае.
– Вот, значит, как… что еще хорошее расскажешь?
– Расскажу и хорошее; ты, государь, про Григория Валуева слыхал?
– А кто это?
– Воевода в Невеле.
– Полякам служит?
– Королевичу Владиславу.
– Не один ли хрен?
– Как сказать – Владиславу в свое время многие присягнули, и даже рында твой, что в сенях спит. Покойный Гермоген москвичей от клятвы освободил, да Валуева в ту пору на Москве не было.
– И что?
– Да ничего, только воевода он хороший, вместе с покойным князем Скопиным-Шуйским воевал, и тот его жаловал. Вот если бы его…
– Переманить?
– А чего бы и не переманить?
– Не знаю, – задумался я, – если сам придет, то приму, чего не принять. Вот только захочет ли?
– А ты меня к нему отпусти, я с ним потолкую; глядишь, и захочет.
– Так я вроде и не держу – ты, отче, даром что мой духовник, куда хочешь – идешь, куда не хочешь – тебя колом не загонишь.
– Ну и ладно, вот исповедую тебя и отправлюсь.
– Да я вроде и не грешил в последнее-то время…
– Не лги отцу своему духовному!
– Вот тебе крест!
– Кайся, грешник!
Дав немного отдохнуть новоприбывшим войскам, я двинулся со своей маленькой армией на Белую. Михальский с казаками несколько раз настигал по пути небольшие вражеские отряды и рассеивал их в скоротечных стычках. Обычно после них он притаскивал ко мне пленных с целью получения информации. Пока все шло как нельзя лучше: ушедшие из Смоленска конфедераты под командой ротмистра Збигнева Сильницкого стояли в Быдгоше, ожидая выплат. Пока король или Ходкевич не найдут денег, обоих можно не опасаться. Более того, в войске самого Ходкевича неспокойно, похоже, он тоже задолжал своим солдатам. Большой интерес вызвало сообщение одного из шляхтичей, прибывшего, по его словам, из-под Заволочья, где прежде довольно долго стоял Лисовский со своим отрядом. По его словам, сам Лисовский исчез неизвестно куда вместе со всеми его людьми. Но что еще более интересно – по словам шляхтича, со стороны Великих Лук в нашу сторону двигался довольно большой отряд немецкой пехоты.
– Этот отряд служит вашему гетману? – спросил я пленного.
– Нет, ясновельможный пан, если бы у пана гетмана было столько пенензов[36], то он заплатил бы конфедератам Сильницкого, да и про своих жолнежей не забыл, а вот они-то давно забыли, как выглядят гроши…
– Перед тобой русский царь, – прервал Корнилий шляхтича, ткнув ему в бок рукоятью плети.
– Матка боска, мекленбургский дьявол! – в ужасе прошептал допрашиваемый.
– Так, может, это войско короля Сигизмунда? – продолжал я допрос, лишь усмехнувшись на реакцию пленника.
– Скажете тоже, ваше герцогское высочество и царское величество, прости меня господи, кварцяное войско далеко отсюда, а нанять немцев, да еще столько сразу, у короля нет денег. Да что там король, столько денег есть разве у Радзивилов, да только с чего бы им нанимать немецкую пехоту?
– Хм… Корнилий, дружище, а не тяжкая ли судьба пана Кшиштова подвигла Радзивилов на найм немцев?
– Слишком мало времени прошло с момента пленения пана Кшиштова, к тому же почему они в таком случае идут столь странным маршрутом? Может, это ваш венценосный кузен послал вам подмогу?
– Густав Адольф – мне, подмогу? Вот уж не думаю. Хотя надо узнать, что это за войско: чует мое сердце, что они доставят нам кучу неприятностей.
– Не прикажете ли разузнать, что это за войско?
– Прикажу, дружище, еще как прикажу, – отвечал я Михальскому, – отправляйся немедля вперед и разузнай все об этой рати, а я пойду за тобой. Не следует иметь за спиной какое-то непонятное войско.
На третий день упорной скачки хоругвь Михальского оказалась у Жижицкого озера, где остановилось на дневку неведомое войско. Федька до сего момента не видел так много иноземных солдат, и с интересом наблюдал за ними из кустов, в изобилии растущих на берегу. Первое, что бросалось в глаза, это отличная организация. Лагерь был устроен подле воды, и огорожен вагенбургом от внезапной атаки. Часовые несли службу исправно, и подобраться незамеченным нечего было и думать. Кроме того, две роты постоянно находились в готовности, пока остальные мылись или занимались еще каким делом. Кто бы ни командовал этим войском – дело он свое знал.
Даже не услышав, а почувствовав рядом какое-то движение, Панин обернулся и увидел, что подошли Корнилий с Ахметом.
– Что скажешь?.. – шепотом спросил Михальский.
– Сторожатся, анафемы… – так же тихо отвечал ему Федор, – не подобраться никак.
– На одежу их внимание обратил?
– Одежа как одежа, – не понял парень, – немецкая.
– Немецкая, – согласился Корнилий, – только не все немцы такую носят. Тебе она ничего не напомнила?
– Царевы драгуны в похожих кафтанах ходят, и у меня такой для праздника, – подумав, ответил Федор.
– А на стяги их поглядел?
– Свейские у них стяги, – пробурчал ничего не понимающий жилец, – да еще один странный, вроде бычачьей головы в короне.
– А ты
