Присев рядом с аспидом на корточки, Керст опустил ладонь на его лоб и скороговоркой забормотал что-то на непонятном языке. Я ждала, что будет дальше. Замечательные идиоты, что меня к хозяину привязали, тоже какую-то абракадабру бормотали. А потом у меня заболела лапа, а на шкуре проступили непонятные символы.
Змеиный хвост дернулся. Чешуя засветилась. Темный цвет сползал с чешуек, выгорая до дымчато-серого. На запястье Керста так же светилось тонким обручем творимое заклинание, вытравливая на коже знаки.
Когда боевик закончил, а свечение померкло, аспид мог похвастаться светло-серой полоской на хвосте и появлением хозяина. Только что-то мне подсказывало, хвастаться этим он не будет.
– Что ж, Навир, минус полтора балла. Это заклинание, а не выученные перед занятием профессора Лираи стихи. Его нужно проговаривать четко, жестко контролируя силу.
После слов директора Керст приуныл, но не сильно. У него теперь был свой собственный, личный аспид.
– Мы можем возвращаться в академию? Нам стоит поторопиться, – нетерпеливо спросила я, пояснив удивленному хозяину свое нетерпение: – Совсем скоро обед, рискуем опоздать.
– Возвращаемся, – с довольной улыбкой подтвердил Аррануш, но перед тем как двинуться в путь, решил прояснить некоторые детали. – Кадеты Грэнар и Навир – минус пять баллов за нарушение устава академии и самовольное прохождение ритуала подчинения без должной подготовки. Кадет Алари… – Придирчиво осмотрев рыжего, директор сжалился: – Минус три балла.
Я не совсем понимала, почему за одно и то же нарушение снимались разные баллы. Видимо, не понимала очень заметно, потому что Илли решила объяснить:
– У Алари осталось всего пятьдесят семь баллов, а до экзаменов не допускаются кадеты, умудрившиеся опуститься ниже пятидесяти. К счастью для него, в конце каждого семестра баллы обнуляются. Понятно?
Предельно. Хороший у Илиса папа и у кадетов директор. Повезло им.
– Директор Грэнар… – Продолжавший топтаться рядом со своим змеем Керст явно не имел ни малейшего понятия, как к тому подступиться. – А что с аспидом делать? В сознание он не приходит.
– И еще минус один балл. – Кажется, с выводами я поторопилась. На самом деле директор – страшный человек. – Потащишь на себе, раз не в состоянии контролировать силу воздействия.
Керст с ужасом оглядел неподъемную тушу. Аспид и раньше был тяжелый, а теперь к его немалому весу добавился еще и вес варса.
– Давай помогу, – предложил Илис, оглядываясь по сторонам. Куда деть свою нечисть, чтобы тащить чужую, он не знал.
– Лапками? – с надеждой предложила я.
– Опасно.
– Не отставайте, – раздался бодрый голос скрывшегося за деревьями директора, – до обеда вы должны разместить свою нечисть в виварии.
Боевики приуныли.
– И не будем забывать, что виварий теперь убираете вы.
– Вот и подчинили высшую нечисть, – с тоской глядя на своего кота, пробормотал Тайс.
Кот отвечал ему таким же взглядом. Рад нашему появлению в своей жизни он не был.
Глава шестая
Нервотрепательная
– От тебя пахнет какашками.
Вернувшегося из вивария, уставшего и, будем откровенны, плохо пахнущего хозяина мое справедливое замечание не обрадовало.
– Завтра возьму тебя с собой, – пообещал он, – будем пахнуть вместе.
– Ты же помнишь, что я рагра? И хищницей значусь только из-за того, что мясо ем? А у вас в виварии уже поселились два настоящих полноценных хищника, которые питаются такими как я, – трусливо напомнила ему, перевернувшись со спины на живот.
– Думаю, вы подружитесь…
– Что?!
Я не ослышалась? Пожалуйста, пусть мне это показалось.
Илис загадочно улыбнулся, собрал вещи и, ничего не объясняя, отбыл в душевые. А я осталась в комнате, на кровати, в полном шоке.
Первой мыслью было паническое: «Хозяин хочет от меня избавиться». Незадолго до возвращения Илистара осознала, что я одна такая необыкновенная и незаменимая, на которую у директора великие планы, и успокоилась.
А потом вошел он, чистый и благоухающий. Посмотрел на меня, и все… Я вспомнила, что хозяин о директорских планах ничего знать не знает, следовательно, мою исключительную ценность не осознает. А я… ведь еще утром его так непочтительно разбудила, усевшись всей своей пушистостью прямо на бледную рожу. Зря, наверное.
– Хазяин, я тут подумала… А давай мы не будем меня завтра в виварий брать? – как можно жалобнее и несчастнее попросила я. В виварии теперь жили недружелюбный кот и не менее недружелюбный аспид, имевшие ко мне целый список претензий.
– Будем, – не согласился со мной Илис, увлеченно копаясь в шкафу. – Наконец осмотришь свой вольер.
– Меня ж съедят!
Он замер, обернулся и уверенно пообещал:
– Не съедят.
Это был конец. Я могла готовиться к съедению и по примеру людей писать завещание. Вся беда заключалась в том, что завещать я могла только свою шкурку, но смысла в этом не было. Если меня завтра будут есть, то вместе с ней.
– Паникерша, – беззлобно фыркнул хозяин, заметив мой потрясунчик.
Я его насмешку проигнорировала, пребывая в глубоком шоке от такой хозяйской бессердечности. Даже возмущаться не стала, когда вымотавшийся за день Илис, готовясь ко сну, подгреб меня поближе, используя в качестве мягкой игрушки. Мне было не до этого. Завтрашний день обещал быть страшным и тяжелым. И жизнеопасным для одной маленькой рагры.
Илис тихо посапывал в подушку, а я все не могла уснуть. Скорая встреча с аспидом пугала. Стоило закрыть глаза, как я вновь видела большого опасного варса, способного перебить мне позвоночник одним ударом лапы, и темную змею, обвившую мощное, поджарое тело.
Враг моего врага – мой друг? Я вас умоляю. Сломав варса, аспид не побрезговал бы и мной. Не окажись боевики достаточно быстрыми, я бы уже давно покинула этот мир, превратившись в хорошо переваренное, вкусненькое дополнение к основному блюду. Пушистый десерт.
Накрутив себя до состояния нервной трясучки, в полночь я окончательно смирилась со своей участью и пришла к выводу, что это неплохо бы заесть. После экстремального знакомства с директором я не решалась больше гулять по академии в одиночестве, помня о своем обещании ходить везде только с хозяином.
Сегодня об этом решено было забыть.
Выскользнув из ослабевшего захвата уснувшего Илиса, я со спокойной совестью покинула запертую комнату. Коридоры по ночам оставались все такими же жуткими и холодными, но меня это больше не пугало. Пообжившись в академии, я привыкла ко всем ее мрачным особенностям, находя в них определенную прелесть. И если бы не девицы, падкие до мягких и пушистых рагр, мне бы нравилось здесь абсолютно все.
В столовой было тихо и безлюдно, как и в прошлый раз, но ощущалось в этой тишине что-то зловещее. Замерев посреди помещения, я пыталась понять, что же мне не нравится. Понять не получалось. Единственное, что можно было сказать с уверенностью, – опасным для жизни это что-то не было, а потому, плюнув на осторожность, я бодрой трусцой побежала на кухню.
Уже там, глядя на удобно устроившегося за столом
