– Не помешаю?
Стоящий на дне ямы толстяк поднял голову, прищурившись, посмотрел на женщину, явно узнал, но здороваться не стал. Мотнул головой:
– Туда встань.
И вернулся к работе: продолжил копать, резкими движениями выбрасывая из ямы землю. Работал он давно, споро, однако ухитрился не запачкать светлые брюки и не вспотеть. И если первое ещё могло вызвать удивление, то почему толстяк не вспотел, Ксана знала наверняка – она тоже его узнала.
– Потерял чего? – тягуче поинтересовалась ведьма.
– Нужно проверить, – отрывисто ответил толстяк, не прекращая орудовать лопатой.
– Жив покойный или нет?
– Вроде того.
– Понятно… – Ксана сделала несколько шагов, остановилась напротив покосившегося камня и громко прочитала: – Безликин Савелий Григорьевич… Дядя твой?
– Вроде того, – мрачно повторил Иннокентий, пытаясь сообразить, издевается ведьма или действительно не понимает смысл происходящего.
– Могила свежая, этого года, – продолжила Ксана. – На ней лежала печать Авадонны, а ты на неё наплевал и просто сорвал… Но Авадонна не появился, значит, знает, что ты здесь вытворяешь.
– Я не вытворяю, я нашёл яму и решил её осмотреть.
– Ты ведь Кросс, да? – поинтересовалась ведьма. – Лютое насекомое карлика.
– А ты – Ксана, новая стерва Гаапа.
– Вот и познакомились, – резюмировала женщина. – Что ты здесь делаешь, насекомое?
– Копаю, – хмуро ответил Иннокентий.
– А на кладбище?
– Приглядывал, чтобы истребители не упустили Ольгина.
– Плохо приглядывал, – с иронией заметила Ксана.
– Я опоздал, – соврал Кросс. – Когда приехал, Ольгин уже удрал… – он вдруг остановился, опёрся на лопату и поднял голову на ведьму. – А ты здесь зачем?
– Гаап отправил подчистить за вами, – с улыбкой сообщила Ксана.
– За ними, – уточнил Иннокентий.
– Ах да, ты же застрял в песочнице… Так скажешь, кто такой Безликин?
– Ты действительно не догадалась?
Несколько секунд ведьма внимательно смотрела на толстяка, припоминая, что она о нём знает, а затем её брови поползли вверх:
– Не может быть!
– Мы в Отражении, красавица, здесь всё может, – Кросс снова взялся за работу. – В могиле покоится мой хозяин.
– Зачем тебе прах?
– Не знал, пока не увидел тебя, – проворчал Иннокентий.
– При чём тут я? – удивилась ведьма.
– Ты правишь отражения.
Ксане очень хотелось сказать правду, признаться, что слухи врут – или пока врут, – что ей ни разу не удалось повторить опыт, который привёл её в Отражение, и сейчас она – обычная ведьма… Но…
Но ей удалось справиться с собой и промолчать.
Во-первых, потому что в Отражении нельзя признаваться в слабости. Во-вторых, потому что слова толстяка её заинтриговали.
– Не удивлюсь, если Авадонна знал, что Гаап отправит тебя чистить за Братством, – продолжил Кросс, не заметивший терзаний женщины. – В смысле – предвидел твоё появление и потому послал на кладбище меня.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Ксана. – Объяснись.
– Я с самого начала не понимал, зачем Авадонна отправил меня на кладбище, поскольку ему явно было плевать на судьбу Ольгина, – поведал Кросс. – А теперь цепочка сложилась: он знал, что я отыщу могилу и начну её раскапывать, а Гаап пришлёт тебя.
– Мне кажется, ты слишком высокого мнения о карлике.
– Но ведь ты здесь, – хмыкнул толстяк.
Это утверждение оспорить было невозможно.
– Я здесь, ты в яме, – Ксана передёрнула плечами – утренняя прохлада заползла под легчайшую блузку. – И что это значит? Какую связь разглядел Авадонна?
– Я хочу домой, – просто ответил Кросс.
– А я ищу счастливое отражение, – неожиданно для себя брякнула Ксана.
И тут же замолчала, закусив губу.
Оказавшись в Отражении, она никогда ни с кем не откровенничала, потому что любое откровение – слабость. А сейчас вдруг вслух ляпнула то, что хранила в глубине души. Так глубоко, куда никого не подпускала.
– Вот и связь, – грустно улыбнулся Иннокентий. – У каждого из нас есть неосуществимая мечта, а под этим камнем лежит…
– Прах.
– Очень мощный прах – прах Древнего, – поправил женщину Кросс. – Возможно, он и есть ключ к нашим желаниям.
– Не знаю, можно ли отправить тебя на другую планету, насекомое, но моя мечта действительно неосуществима, – зло бросила ведьма, ругая себя за длинный язык, но не в в силах остановиться. – Я не просто ищу счастливое отражение, я хочу вернуть прошлое, хочу оказаться там, где умела мечтать и любить. Когда на мне не было этой грязи, а лучший в мире мужчина держал меня за руку… Ты понимаешь?! Вот чего я хочу! – Она замолчала, так же резко, как сорвалась на крик, и очень спокойно продолжила: – Но даже Древние неспособны повернуть время вспять. Моя мечта никогда не осуществится.
– Если ты не можешь изменить время – нужно изменить мир, – рассудительно произнёс Иннокентий. – Нужно вернуть то отражение, в котором ты была счастлива.
– Оно уже улетело.
– Отражения вечны, – не согласился Кросс. – Оно стало слабым, незаметным, но по-прежнему где-то живёт: может, притаилось в слезинке в уголке твоего глаза, может, на дне твоей души, в глубинах памяти или в том куске льда, в который обратилось твоё сердце. То отражение до сих пор где-то дышит, и ты можешь его отыскать.
– Не уверена, что могу, – честно ответила Ксана, не заметив, как по щеке скатилась слеза.
– Можешь, – отчеканил Иннокентий, в очередной раз нажимая на лопату. – Поэтому ты здесь: цепочка событий потянула тебя за собой и привела туда, где ты способна отыскать счастье, а я – построить мост домой. – Лопата глухо стукнулась обо что-то твёрдое, толстяк отставил её, наклонился и вытащил из земли серебряную урну. Красивую, достойную великого Древнего, но запачканную землёй. – Я нашёл силу, а ты способна с ней управиться.
«Я смогу изменить мир!»
И всё, что нужно – отыскать Отражение, ускользнувшее от неё в ту ночь. Отыскать тот счастливый момент, где она приняла правильное решение и отвергла предложение Гаапа, где гордыня не превратила её в чудовище. Отыскать тот мир, который до сих пор живёт в её мыслях, а то, что мыслимо – осуществимо.
Таков закон.
Ей нужно отыскать счастливое Отражение и обратить его в реальность…
– Что скажешь? – спросил Иннокентий.
– В нём действительно полно силы, – оценила ведьма, быстрым движением смахнув со щеки слезу. – Даже в мёртвом.
Причём не просто силы, а концентрированной Ша, чистой, как Тьма, как дистиллированное Зло в склянках Скупщика, невероятно мощной Ша, тоскующей в образе праха и рвущейся на свободу.
– В нём полно силы…
Кросс выбрался из ямы, поставил урну на землю, взял женщину за руку и посмотрел в полные слёз глаза:
– Ксана, я хочу домой, ты хочешь стереть с себя грязь Первородного греха. Нас обоих не устраивает этот мир, так давай побудем эгоистами и…
– …и всё поменяем? – с надеждой спросила ведьма.
– К чёртовой матери, – кивнул инопланетянин.
Ксана улыбнулась Иннокентию сквозь слёзы и согласилась:
– Давай.
И Вселенная, кажется, усмехнулась, с интересом прикидывая, что будет дальше.
* * *– Иду, иду… – недовольно
