отель «Империя Сити»
Москва-Сити, башня «Империя», 55-й этаж,
3 июля, воскресенье, 18:18
Вопреки прогнозам Захара, пробормотавшего Сантьяге: «Они взорвутся одновременно, чтобы вывести нас из себя», атмосфера на Конклаве накалялась медленно. Даже слишком медленно. И виной тому стало неожиданно миролюбивое настроение непримиримых. Кардиналы, от которых ждали агрессии, внимательно выслушали длинный доклад Нила Гангрела, покивали, но вместо того, чтобы начать препирательства, принялись задавать вопросы по существу. При этом горячие Диего и Фрэнк помалкивали, хотя было очевидно, что они с трудом сдерживаются, а разговор поддерживали Дэвид и Атал – самые умные и потому наиболее опасные из непримиримых.
– Я не услышал самого важного предложения, – размеренно произнёс хозяин Мадраса, открывая обсуждение: – Кто будет главным?
Сторонники поддержали Атала кивками и короткими одобрительными восклицаниями. Судя по всему, роли непримиримые распределили заранее и строго придерживались плана проведения переговоров.
– Никто, – ответил Сантьяга. – В этом суть предложения: семья Масан сохраняет нынешнее положение вещей, при котором нет единого центра власти. Все основные решения принимаются коллегиально.
– Почему последний истинный кардинал не претендует на лидерство?
– Потому что я знаю – на таких условиях мы не договоримся, – спокойно ответила Клаудия. Непримиримые попытались её перебить, и женщине пришлось чуть повысить голос: – Мой отец – истинный кардинал Бруджа – создал Коалицию, идея которой заключалась в равноправии всех кланов, и я хочу продолжить его дело, потому что знаю – иначе не получится. Мы принимаем решения сообща и все вместе отвечаем за них. Мы с уважением относимся ко всем охотникам и к их мнению. Мы можем уживаться, не мешая и не враждуя друг с другом, а главное – оставаясь невидимыми для челов. Фрэнк, ты нас поддерживал…
– На что ты намекаешь? – тут же разъярился Малкавиан. – Хочешь обвинить меня в предательстве?
– Напоминаю о недавнем прошлом, – холодно улыбнулась Клаудия. – Фрэнк, ты участвовал в Коалиции и можешь подтвердить, что её принципы работали. Никто не покушался на нашу свободу…
– Только твой отец был главным, – мягко добавил Дэвид. – А потом главной стала ты.
Непримиримые заулыбались.
– Нет, – невозмутимо парировала Клаудия. – Мы собрались не для того, чтобы лгать, и я разочарована твоими словами, Дэвид: ты прекрасно знаешь, что мой отец не был главным. Он был основателем Коалиции, он обладал авторитетом, о котором ты можешь лишь мечтать, но барон Александр не был главным. И если Фрэнк найдёт в себе силу для честного ответа, он скажет, что и я, и мой отец были такими же членами Коалиции, каким был он.
Малкавиан отвёл взгляд, показав, что удар достиг цели – этикет не допускал очевидной лжи, да и смысла в ней не было: все знали, что Бруджа права.
– От Шанхая до Рима много тысяч миль, – подал голос кардинал Ли. – Клаудия при всём желании не сможет подчинить меня, да и зачем ей это? Зато мы, находясь в тысячах миль друг от друга, сумели договориться об основных правилах для всех и соблюдали их.
– Равноправие – это очень простая, а главное – работающая идея, – поддержал старого товарища Мао. – Дэвид, почему ты её отвергаешь?
– Я не отвергаю, а хочу обговорить все нюансы, чтобы исключить недопонимание, – осторожно ответил Луминар. На него произвело впечатление то, как ловко Клаудия заставила заткнуться Малкавиана, и теперь хозяин Нью-Йорка взвешивал каждое слово.
– Приятно слышать.
– Спасибо.
Захар написал на бумажке «Тянут время» и показал сидящему рядом Сантьяге. Комиссар молча кивнул.
– Если вы настаиваете, мы можем отойти от термина «Коалиция», – продолжила Клаудия. – Не будем заключать союзы, образовывать лиги или какие-либо иные объединения – чтобы вы не опасались появления в них руководства. Мы заключим Договор, в котором будут отражены интересы всех сторон, и его положения – а именно их следует обсудить с особым тщанием, – так вот, эти положения станут обязательными. – Пауза. – Для подписавших.
Истинная кардинал не могла не добавить это уточнение, а непримиримые не могли не зацепиться за него.
– А для остальных? – прищурился Тамим.
– Они смогут к нам присоединиться, если согласятся с условиями Договора и пообещают их соблюдать, – ровно ответила Клаудия.
– А если не согласятся?
– Почему не согласятся?
– Какая разница, почему? – оживился Дэвид, поняв, куда затянул разговор Тамим. – Не согласятся, потому что мы – свободные охотники и вольны делать всё, что угодно. Не захотят, не понравится, решат, что он не нужен…
– Будут не в настроении, – хмыкнул Фрэнк.
– Решат сохранить свою уникальность, – добавил Атал.
– Что будем делать с неприсоединившимися? – резко спросил Дэвид, уперев тяжёлый взгляд в Клаудию.
Он очень хотел услышать жёсткий ответ, который стал бы хорошим ответным ударом на выпад против Малкавиана, но Бруджа сдержалась.
– Отсутствие подписи означает лишь отсутствие подписи, – громко и очень спокойно произнёс Захар. – Я прекрасно понимаю, что многие братья не захотят иметь никаких договорённостей с Тайным Городом. Это их право. Их выбор. Но если они осознают выгоду Договора и станут придерживаться его положений, не подписывая документ, – я буду рад.
– Я понимаю ваш интерес, епископ, – с обманчивой мягкостью произнёс Тамим, намеренно выделив голосом титул Захара. – Но я хочу знать, что вы будете делать с теми братьями, которые сочтут положения Договора не соответствующими их мировоззрению? – Пауза. – И продолжат жить свободной жизнью.
– Вы вернётесь к практике походов очищения? – осведомился Атал.
– Мы от неё не отказывались, – жёстко напомнил Захар.
– И заставите нас принимать участие в убийствах?
– Только если вы этого захотите.
Сантьяга, который старался не вмешиваться в переговоры, тонко улыбнулся.
– Вы продолжите походы очищения? – продолжил наседать Диего. – Да или нет?
– Вы заставите нас принимать в них участие?
– Заставите убивать братьев?
– Не заставим.
– Почему?
– Сами справимся, – пожал плечами Треми.
– Неужели? – поднял брови Дэвид.
– До сих пор справлялись.
– Тогда зачем нужна эта встреча?
– Вас устраивает нынешнее положение вещей? – вопросом на вопрос ответил епископ.
– Оно сложилось давно.
– Но в наших силах его изменить.
– Каким образом?
Но Треми пока не стал вдаваться в подробности, решив, что фразы о Договоре более чем достаточно. К тому же в разговор вступила Клаудия:
– Зачем враждовать и сражаться? В чём смысл противостояния? Только в одном: в челах. – Бруджа выдержала паузу, позволяя собеседникам осознать всю глупость ситуации. – Мы сражаемся из-за челов, поскольку одни из нас считают, что пищу нужно резать аккуратно, не привлекая внимания, а другие готовы отдаться инстинкту крови. Одно-единственное расхождение в нашем мировоззрении приводит к тому, что масаны
