– Ну, я в процессе воспитания, – фыркнула, заметив, что черты лица у папы смягчились, а значит, обижался он уже чуточку меньше. – Мы жутко голодные с дороги, мама накрывает внизу обед… или ранний ужин. Спустишься к нам? Я привезла вам из Эрстен-града подарки, и в том числе свежевыловленные креветки. У нас таких нет…
– Креветки?! – раздался из коридора возмущенный полурев-полувопль Рикарда. – Я что, тащил не только гирю, кота и шубу, но и креветки?! Сырочек, ты обалдела?
– Да там чуть-чуть всего!
– Ты их хотя бы почистить догадалась?
Я покраснела и отвернулась. Ну а что? Мне очень хотелось привезти домой гостинцев, а Рикард не следил за тем, как я собираю сумку. Крис накануне привез свежайших креветок, ну я и завернула в шкуру ящера парочку мешочков. Не убивать же меня за это.
Пока папа и Рикард обменивались приветственными рукопожатиями, я сбегала в свою комнату и обомлела.
– Ну вообще прекрасно! – в голосе явственно прозвучала обида.
Все мои вещи были убраны в коробки и мешки, мебель куда-то делась, а подчеркнуто девичий ремонт превратился в ободранные серые стены.
– Могли бы и сохранить, – пробурчала я. – И где мне теперь искать одежду?
Еле откопала небольшую табуреточку, взобралась на нее и заглянула в верхнюю коробку. Это оказалось не такой уж простой задачей, пришлось встать на цыпочки и… табуретка опасно наклонилась, я вцепилась в коробку. И через секунду повисла, болтая в воздухе ногами.
– Николь? – послышался голос отца. – Что ты тут пытаешься сделать?
– Вишу-у-у, – пропищала я.
Коробка качнулась раз, другой и медленно начала заваливаться вместе со мной. К счастью, в полуметре от пола папа нас удержал.
– И так каждый день, – театрально вздохнул за его спиной Рик.
Украдкой я показала ему язык.
– Зачем вы убрали все мои вещи? – пробурчала обиженно. – Где мне теперь искать одежду?
– Вон там. – Папа указал на дальнюю коробку. – Что значит зачем? Ты сказала, что уехала навсегда. Даже если бы ты вдруг решила вернуться, твоя детская комната тебе бы не понадобилась. Займешь гостевую.
Что ж, разумное зерно в этом было, хотя обидеться – святое. Я нашла в коробке несколько платьев, удобные домашние лодочки и направилась в гостевую спальню. Хорошо, что у нас их много.
А когда спустилась вниз, услышала ехидный голос Рикарда:
– Сырочек, у меня для тебя плохая новость, а для меня хорошая. Твой кот сожрал все креветки, пока ехал в сумке.
– А для тебя почему хорошая? – спросила я.
– Ну так я не тащил лишнюю тяжесть.
– Рикард, ну ты же в курсе, что креветки внутри Котецио все равно остались креветками и ехали с нами?
– Ты не даешь мне радоваться жизни, – пробурчал Рик.
Котецио сидел под столом, жалобно глядя на меня большими честными глазами. Ругать его ну никак не получалось, а от такого взгляда захотелось погладить и обнять.
– Воспитатель из тебя так себе, – сказал Рикард.
Папа насчет кота промолчал, хотя косился недобро. Сколько я себя помню, просила животных, и мне все время отказывали – папа ненавидел домашнюю живность, и особенно шум, который она производит.
Обедали в неловком молчании. Мне так хотелось расспросить о болезни папы, что я едва умудрялась усидеть на стуле. Мама тоже нервно поглядывала на отца, а Рикард хранил спокойствие и невозмутимость. Я понимала, что за едой о таких вещах не говорят, но кусок в горло не лез. И когда остался только вишневый пирог и кофе на десерт, я не выдержала.
– Расскажите мне, что происходит! – потребовала. – Что с папой?
Мама открыла было рот, но отец ее оборвал:
– Со мной все прекрасно. Твоя мать…
– Я способна ответить за себя, Байрон! – взорвалась мама. – И не намерена больше молчать. Посмотри, чего ты добился своей грубостью! Никки и Рикард уехали, мы остались одни, а у тебя пропадает магия! Начни наконец доверять своей семье!
Я открыла рот от изумления – мама никогда не позволяла себе так говорить с отцом. Она принимала его непростой характер как есть и в основном соглашалась. Но если уж мама на него кричит, значит, дело и впрямь серьезное.
Но что самое странное – папа вдруг послушался и умолк. Он мрачно смотрел в тарелку и сосредоточенно жевал кусок пирога, а мама начала рассказывать:
– У Байрона пропадает магия. Лекарь сказал, такое бывает в его возрасте и с его профессией. Само по себе это не самое страшное, что может быть, но он ведет себя совершенно невыносимо. Твой отец, Никки, отказывается принимать лекарства, почти не выходит из дома и делает себе только хуже. Мы все привыкли к тому, что Байрон не выказывает эмоций и не всегда тактичен по отношению к другим, но сейчас это уже вышло из-под контроля! Лекарь рекомендовал исключить волнения, принимать зелья и как можно больше бывать на свежем воздухе. Если этого не делать, магия будет уходить быстро, и неизвестно, чем все это кончится. Я полагаю, твоему отцу еще рано умирать, но, похоже, он с этим не согласен. Может, хоть ты повлияешь на его упрямство. Потому что я хоть и готова поддерживать его, не могу силой заставить следить за своим здоровьем. А реальность такова, что без этого мы очень быстро окажемся на твоих, Байрон, похоронах.
Рикард слушал маму хмуро, сложив руки на груди. Смотрел куда-то в сторону. Я пыталась поймать его взгляд, потому что мне было просто… страшно, жутко и одновременно тоскливо. Я понимала уже, что не смогу вернуться в Эрстен-град.
Есть что-то большее, чем жажда самостоятельности. У меня было полгода для того, чтобы понять, что я собой представляю, а теперь судьба показала мне на место. Родителей не бросают, даже если их взгляды в корне не совпадают с твоими.
Когда мама закончила, я изо всех сил сдерживала слезы. Отчасти оттого, что жалко папу, прежде сильного и сурового мага, постаревшего за пару месяцев. Отчасти от злости на себя – как я могла позорно сбежать, заставив их так волноваться? Отчасти потому, что Рикард так на меня и не посмотрел.
– Ну что я могу сказать? – откашлялся он, когда разговор стих. – Продавайте дом и поехали.
Мы дружно замерли, а я еще и рот открыла.
Что… вот так просто «поехали»?
– Прости? – опомнилась мама. – Куда поехали, Рикард?
– В Эрстен-град, – хмыкнул он. – Дом продадим дня за три, деньги из банка в банк удаленно перебросим. Дракон будет через неделю, семь часов – и мы на месте.
– Вот еще, – буркнул отец. – Никуда я не перееду. Здесь мой дом.
– Зря, – хмыкнул Рик. – Море отличное, погода шикарная, городок веселый, газетных листков интересных много.
Я не смогла удержаться от легкой улыбки. Внутри разливались тепло и благодарность.
– Я не для того работал… – рыкнул папа, но Рикард его перебил:
– А тебя тут держит-то что? Дети неучтенные остались или должен кому? Дочь живет в Эрстен-граде, внуки там же будут, друзей особо и нет, а светская жизнь и бренди-вечера и в нашей мэрии случаются.
Папа молча открывал рот. Аргументы
