Портной разровнял озеро ладонью и подул на него, – тихо, осторожно, – так дуют на горячее. И ил развеялся, как пар над чашкой горячего чая, озеро снова прояснилось.
Мальчик побросал рыбу обратно и вернулся к отцу.
– Сходи домой, принеси мне чашу и кисть, я научу тебя исправлять лунную дорожку.
Когда мальчик вернулся с инвентарем, Портной достал ножницы и аккуратно распорол береговую линию.
– Хватайся с той стороны, – сказал он сыну.
Они взяли озеро, подняли с земли и стали скручивать, выжимать над чашкой, словно мокрую простыню. И ртуть лунной дорожки капала в чашку – кап, кап, кап – из перекрученной поверхности воды. Когда чашка наполнилась, они вернули озеро на место, и портной ловкими стежками пришил береговую линию к земле, да так, что швов было не разглядеть. Потом взял чашку, кисть и принялся за дело.
– Здесь важно сохранять пропорции, – говорил он и наносил серебристые, дрожащие разводы на воду под луной. – И внимательно следи, чтобы дорожка начиналась ровно под луной, чтобы криво не пошло. Это с опытом придет. А пока рисуешь, можно и немного подурачиться. – Он нарисовал на воде кошачью морду и засмеялся. – Я всегда плохо рисовал. Может, у тебя получится что-нибудь поинтереснее.
* * *Портных в деревне уважали. Придет фермер, скажет: засуха, урожай пропадает. Портной берет озеро, кладет в карман, идет на ферму и там, держа воду в ладонях, цедит ее в желобки оросительных систем. Вода льется, журчит, пшеница поднимается, тянется к солнцу.
Или в другой день – беда: пожар на мельнице! Тут же бегут к Портному. А он опять хвать озеро, кладет в карман – и бегом на холм. А сын – за ним. Подходят поближе, берут озеро за края, как одеяло, расправляют, подбрасывают и накрывают им горящую мельницу – тут же шипение, пар как в бане. Народ радуется, в ладоши хлопает.
Но есть, конечно, вещи, с которыми Портной не может справиться.
Вот умер король, и понеслась по холмам молва – о наследнике.
– Ой беда, – говорит мужик, – совсем беда.
– Что такое?
– Король войну затеял и собирается выпустить указ: требует от Портных явиться в Замок.
– На кой нам в Замок? – спрашивает Портной. – Мы ж не солдаты. Мы не разжигаем пожары, мы их тушим.
– Да вот, король узнал, что ваши озера вполне можно использовать для борьбы с врагом.
– Это еще что за чепуха? Как же это их можно использовать?
– А очень просто. Вот, смотри, наступает на тебя целый полк солдат, а ты – хвать! – и бросаешь им под ноги озеро, и все они тут же – бульк! – как камни под воду, только круги по поверхности, солдаты, они ведь что – они обвешаны оружием, а оно тяжелое, на дно их тянет пуще якоря.
Портной слушал мужика и становился все мрачнее.
– Дичь какая. Это что ж, он меня в убийцу хочет превратить? Я не буду бросать озеро под солдат.
– Не только под солдат, – говорит мужик, – под танки тоже. Озеро ведь надежней любого минного поля. Под танк бросаешь, и он сразу ко дну – бульк!
Вот это вот «бульк!» в исполнении мужика звучало как-то совсем жутко.
– Ты только смотри, если до завтра не придешь в Замок и не присягнешь королю – они за тобой сами придут. Полицаи.
– Нет, слушай, ну это дичь какая-то, мы живем в Королевстве Пяти Озер, – говорит Портной. – Если он нас заставит бросать озера под вражеские танки, то это что же будет: озера быстро заилятся и загрязнятся. Танки же – это металл и керосин. Вся рыба сдохнет. И озеро станет болотом, ведь мы не сможем ухаживать за ним. А если не будет воды – не будет урожаев. Люди вымрут от голода.
– Да он же король, а короли – они, – мужик постучал себя по голове, – думать не любят.
– А что же другие Портные?
– Я был у дома одного из них, хотел предупредить, но – поздно, там уже дежурят полицаи. Они и к вам идут. Так что поторопитесь.
* * *Когда полицаи подъехали, дом уже был пуст. Сигарета еще тлела на краю пепельницы. На плите стоял котелок с ухой, еще горячий. Полицаи кинулись к озеру, но – оно исчезло. На его месте была пустота, овраг, на дне которого лежал полусгнивший каркас корабля. Неровные лужи блестели вдоль вспоротой волшебными ножницами береговой линии.
* * *– Куда мы идем?
– На запад. К Стене.
Всю ночь они шли на запад. К утру на горизонте возникла деревня – чуть больше двадцати домов, узкие улицы и запах навоза. Там был и постоялый двор, владелец которого, закрыв ладонью две золотые монеты, брошенные Портным на исцарапанный прилавок, протянул им ключ с деревянным брелоком с цифрой «3» на боку. Бросив рюкзак на пол, мальчик рухнул на кровать. Портной сел рядом.
– Зачем мы идем к Стене? – спросил мальчик, глядя в потолок, на голую лампочку на проводе.
Портной снимал ботинки и, морщась, растирал ладонями затекшие ступни.
– Пап? – Мальчик повернул голову.
– Это моя работа – защищать озеро. – Он приложил руку к нагрудному карману пиджака. Портной нервничал – он знал, что озеро нельзя так долго держать в сложенном, скомканном состоянии, – если его не расправить и не пришить к земле в ближайшие полчаса, вся рыба в нем задохнется, умрет, а складки водной глади придется расправлять специальным озерным утюгом.
– А что там – за Стеной?
Портной массировал левую ступню и корчился от боли – кости ныли, словно терлись друг о друга под огрубевшей кожей.
– Там они не смогут нас достать.
– Но…
– Хватит. Поспи пока, я скоро приду.
Он отошел подальше от деревни, достал озеро из кармана, расстелил по земле и долго смотрел на водную гладь. У него не было плана.
Вернувшись на постоялый двор, он спросил у хозяина, – огромного лысого мужика, – где можно купить еды. В магазине, подходя к кассе, он увидел заголовки газет на стойке по соседству.
«Портные продались врагу».
«Министр обороны: «Украденное озеро – это удар по сельскому хозяйству, преступление против народа, государственная измена».
– Где-то здесь можно взять в аренду пару лошадей? – спросил он у лысого гиганта, вернувшись на постоялый двор.
– У нас – нет. Но в одной из соседних деревень должны быть конюшни, – ответил тот и потянулся за огромной телефонной книгой на полке. – Секундочку. – Книга грохнулась на стол, взметнув облако пыли. И в этот же момент прямо за окном пролетела стая уток – прямо на уровне первого этажа.
Портной подошел к окну и выглянул. Утки – десятки уток – сидели на крыше соседнего дома, еще штук шесть или семь толкались прямо на тротуаре, прямо у входа в постоялый двор.
– Утки, – сказал лысый
