– На самом деле он без вести пропал, правильно я понял? – хрипло поинтересовался вышибала.
– Он исчез немногим раньше того, как мы вернулись из Афганистана и тебя начали таскать по допросам, – с каменным выражением лица ответил Хадсон. – Никто не знал, выживет он или нет. Исходя из опыта прошлых лет, мы понимали – шансы практически нулевые, однако спешить мы не могли. Ты – хороший солдат, которому не повезло, и я считал и считаю, что велика тут доля моей вины. Не спорь! Я своего мнения все равно не изменю. А поскольку я чувствовал себя виноватым, я решил помочь тебе получить второй шанс. Хокинс меня поддержал, и мы состряпали для тебя документы – точная копия настоящих, которые были у Купера. К сожалению или к счастью, мы не могли привлечь тебя раньше – настоящий Майкл мог вернуться, и тогда бы наш обман раскрыли в два счета. Только недавно выяснилось, что бедняга уже давно погиб от бесконечных пыток. И вот мы здесь, приехали за тобой.
– Но почему именно Купер? – вырвалось у Майкла. – Из-за того, что мы с ним так похожи?
– Ты путаешь причину и следствие, – серьезно сказал Хадсон. – Мы действительно искали по всей базе человека, достаточно похожего на тебя, чтобы ты мог легко им стать. Но это не было самоцелью, Танго. В конце концов, мы могли сделать тебе пластику, если того потребовала бы ситуация.
– Тогда что же было?
Бедняга Майкл буквально голову сломал, пытаясь понять, зачем майору и капитану понадобилось так усложнять себе жизни ради того, чтобы вернуть его обратно в Легион под другим именем. Какая миссия будет возложена на возрожденного, чудом спасшегося из плена Купера?
– В твоей преданности, – ответил Хадсон.
– Преданности? – нахмурился Майкл.
Нет, это качество у него, разумеется, присутствовало, но Купер никогда не считал его выдающимся. Он искренне верил, что Легион – это если не огромная семья, то коллектив верных одному делу людей. Но Хадсон как будто утверждает, что преданность Купера – чуть ли не главная причина его возвращения в строй. Чем же она так уникальна?
– Времена меняются, Майк, – сказал майор, как показалось вышибале – с грустью. – И поначалу были, конечно, так называемые «пассажиры», которые бились не столько за идею, сколько за жалованье и его увеличение. А теперь, когда мы потерпели ряд неудач и потеряли многих проверенных бойцов, нам приходится спешно закрывать бреши, чем придется. Да, безусловно, мы по-прежнему содержим лагеря. Но теперь мы уже не так привередливы, как раньше. Порой достаточно одного желания рекрута воевать под знаменами Тейлора. Учебка дает какой-никакой навык, но все равно нынешние новобранцы мрут как мухи. Синдикат, лучше оснащенный технически, умышленно расширяет географию – они-то могут это позволить в отличие от нас. Дела наши складываются не лучшим образом, но пока у руля стоит генерал Тейлор, любые потери восполнимы. Однако не станет его, не станет и Легиона, в тот же миг – ведь они, по сути, это единое, неделимое целое. И потому нам нужно обезопасить нашего лидера от любых неприятностей. Но абы кого ведь не поставишь?
Майкл наконец понял, куда клонит Хадсон, и едва удержался, чтобы не расплыться в широченной улыбке от уха до уха. Пока майор не сказал об этом вслух, он все равно будет сомневаться, что ему выпало невероятное, неземное счастье…
– Рядом с генералом нам нужны только самые преданные люди, – продолжал Хадсон. – Которые, не задумываясь, заслонят его собой от пуль и бросятся вытаскивать его из горящего БТР. Которые будут тщательны и осмотрительны, поскольку от их усердия будет зависеть жизнь самого генерала Тейлора. Мы проанализировали, казалось бы, все имеющиеся данные и пришли к выводу, что во всем Легионе вряд ли сыщется человек, более подходящий для этой роли, чем ты, Танго.
Хокинс в беседу не вмешивался – только крутил баранку да время от времени насвистывал под нос, однако тут же себя одергивал и замолкал.
– Мне лестно это слышать, – признался Майкл после непродолжительной паузы. – Но, когда вы начали рассуждать о преданных людях, готовых спасти генерала ценой собственной жизни, у меня возник один очень… очень уместный вопрос: кто-то ведь опекал Тейлора до меня?
– Я не смогу перечислить всех, – сказал майор.
– Их было так много?
– О да. И некоторые до сих пор остались, но в них мы не так уверены, как в тебе, Майкл. Совсем не так.
– А куда же делись… остальные?
– А ты сам не догадываешься?
– Догадываюсь. Но хочу убедиться, что верно все понял.
– Умерли они. Погибли. Телохранители, знаешь ли, до пенсии обычно не доживают. Как правило, их молча выносят из дома ногами вперед в рамках очередных похорон…
– Зачем ты сгущаешь краски раньше времени, Стэн? – с улыбкой спросил водитель. – Хочешь, чтобы парень передумал?
– Ну как тебе сказать? – продолжая наблюдать за Майклом исподлобья, медленно произнес Хадсон. – Если он по-настоящему предан генералу, то никакими речами о печальной участи предшественников его не пронять. Если же нет…
– Тогда мы с тобой, Спайк, зря старались, – докончил за него Хокинс.
Майкл не собирался бахвалиться, бить себя кулаком в грудь и клясться в верности до гроба. Он с давних пор предпочитал доказывать свою компетентность не на словах, а на деле.
– Не зря, сэр, – холодно заявил Купер. – Можете на меня рассчитывать.
– Отлично, Танго, – сказал майор, улыбнувшись уголком рта. – Тогда давай обсудим детали твоего назначения…
Черный «эскалейт» пересек мост и полетел по ночному Манхэттену. Бронкс вместе с улыбкой Эрнесто, Конем, Грузовиком, «лисами» и Томом, которого Вихров спас в Афгане несколько лет назад, – вся его прошлая новая жизнь осталась позади. Майкл-вышибала сошел со сцены. Майкл-телохранитель на нее только что поднялся.
* * *Полиция приехала довольно быстро – ближе к утру. Еще царили сумерки, но до рассвета было
