– Притормози-ка здесь, – сказал чернокожий офицер своему рыжему напарнику, сидящему за рулем.
Патрульная машина остановилась у обочины в паре десятков футов от парадного входа «Улыбки Эрнесто». Впрочем, отныне клиенты могли входить внутрь не только через дверь, но и через зияющие провалы окон. Повсюду валялись осколки и мелкая стеклянная крошка. Кроме того, пули оббили штукатурку со стен, и от былого лоска, к которому стремился пуэрториканский хозяин, не осталось и следа.
– Ты только погляди… – оторопело пробормотал негр и, распахнув дверь, спешно выбрался из машины.
Рыжий старался не отставать от своего наставника: сам он две недели как поступил на службу и потому во всем подражал более мудрому напарнику.
Негр на всякий случай вытащил из кобуры пистолет и, озираясь по сторонам, устремился к главному входу. Чем ближе он подходил, тем четче видел темно-коричневую лужу на пороге. Видеть подобное офицеру доводилось не раз: это была засохшая кровь.
Только кто ее пролил?
Негр покосился в сторону ресторана, некогда принадлежавшего итальянцам, а ныне недвусмысленно именуемый «Лисья нора». Там, внутри, обитали теперь страшные люди – китайские гангстеры, к которым офицерам строго-настрого запрещалось приближаться. Пусть даже азиат будет стоять рядом с трупом, по локоть в чужой крови, и продолжать стрелять в бездыханное тело, просто так, для успокоения нервов. И дело не только в том, что Синдикат давно выкупил здешнее управление полиции и самолично распоряжался, как ей быть с этими или теми. Просто разозленный азиат, вполне возможно, не обрадуется, если к нему с дурацкими вопросами подойдет парень в полицейской форме. Вероятно, азиат даже решит выстрелить в слишком «правильного» офицера… или даже вовсе его прикончить. А ведь у кого-то из офицеров дома жены, дети… Негоже мужу и отцу погибать в неравном и, главное, бессмысленном противостоянии с китайской мафией. Тем более что начальство не одобряет.
А ведь поначалу находились даже те, кто не просто задавал вопросы, но еще и осмеливался стрелять в ответ!.. Могилы тех парней, увы, давно поросли травой. Чернокожий офицер хорошо помнил одного из таких героев. Его звали Билл Саймак, и он был представителем «старой школы», которые брать взятку считали ниже своего достоинства. Нынешняя Америка, живущая по принципу «невмешательства в дела богатых», подобных «чистоплюев» не любила. По мнению сильных мира сего, подобные типы мешали «глобальному плану», в подробности которого обычных мещан никто не посвящал. Билл пытался гнуть свою линию, но очень скоро понял, что это никому не нужно. Он запил, вроде бы смирился. А потом во время банального патрулирования просто снес одному из «лисов» башку. Ублюдок безжалостно избивал ногами совсем еще юную девицу, и та наверняка бы скончалась, если б Саймак не вмешался.
Впрочем, китайцы ее все равно убили, правда, на день позже, чем собирались. А следом за ней прикончили и Билла – чтобы другим копам неповадно было. Их услышали. Капитан провел несколько срочных совещаний, во время которых настойчиво призывал офицеров держаться подальше от банды «лисов».
С того дня много воды утекло. И темнокожий офицер уже не был тем наивным мальчиком, который делит весь мир на черное и белое. Он знает свой «шесток», не лезет на рожон и каждый вечер, перед тем как улечься спать, благодарит Бога за то, что позволил ему прожить еще один чудесный день.
Но вот сегодня негру и его молодому напарнику не свезло оказаться на маршруте. Чернокожий долго отбрехивался, но диспетчер был неумолим. Пришлось ехать.
Но увидеть подобную разруху офицеры, конечно же, не ожидали.
– Что же здесь произошло? – ошарашенно произнес рыжий.
– Война, – хмуро посмотрев на разбросанные по дороге гильзы, сказал негр.
Беглого взгляда хватило, чтобы понять: калибр крупный, то есть стреляли не из автомата или там пистолета, а из снайперской винтовки или (что более вероятно, учитывая расстояние до кафе и количества гильз) пулемета. То есть настроены были серьезней некуда.
Негр перевел взгляд на вывеску, которую тоже изрядно потрепало шквальным огнем. «Улыбка Эрнесто». По сути, вонючая забегаловка, которая каким-то чудом умудрилась выживать все эти годы рядом с настоящей обителью зла, которой без преувеличений была «Лисья нора».
Правда, вчерашним вечером и эта «сказка» подошла к концу. Как ни пытался хозяин кафе, улыбчивый и податливый пуэрториканец Эрнесто, удержаться на плаву, как ни умасливал грозных соседей, а те его все равно слопали.
Негр наконец достиг дверного проема и медленно опустился на корточки рядом с кровавым пятном.
– Боже… – испуганно пробормотал рыжий.
Казалось, он только увидел это пятно. Что сказать? Молодежь, такая молодежь…
– Привыкай, – наставительно изрек чернокожий офицер, оглянувшись на спутника. – В нашем районе подобное случается чуть ли не каждую неделю. Не всегда все настолько ужасно, да. – Он снова окинул взглядом здание кафешки. – Но люди тут мрут как мухи – это факт.
– И что, неужели ничего с этим нельзя поделать? – робко поинтересовался рыжий.
– Пробовали уже до тебя. Не вышло. Поэтому и тебе не советую, – сказал негр, поднимаясь с корточек. – Героям в нынешней полиции не место.
– А как же вы?
– А я себе не враг, Марк, – со вздохом произнес чернокожий офицер. – Был, помню, как ты, тоже удивлялся – как же можно спускать на тормозах подобное? – Он взглядом указал на засохшую кровь под ногами. – Ничего, привыкнешь. Особенно когда поймешь, что от тебя, по сути, ничего не зависит. Вступишься за кого-то – не спасешь, только отсрочишь неминуемое и себе приговор выпишешь. У этих, – негр мотнул головой в сторону «Лисьей норы», – с обидчиками разговор короткий – пуля в лоб и вся недолга. И что ты кому докажешь? Сыграешь роль жертвы в очередном липовом «глухаре» и забудешься через неделю. Живи по принципу «своя рубашка ближе к телу», Марк. Так тут правильней.
– Страшно так жить, – тихо пробормотал рыжий.
Негр хотел сказать что-то еще, когда изнутри донесся какой-то звук. Подняв вверх указательный палец – помолчи, мол, – чернокожий офицер весь обратился в слух.
– Слышишь? – прошептал он. – Как будто плачет кто-то?
Рыжий тоже прислушался.
– И впрямь, – сказал он удивленно. – Кто-то в здании?
Чернокожий приложил палец к губам и, держа пистолет в вытянутых перед собой руках, на цыпочках устремился
