– Нет! – Ида извлекла из сумки револьвер. – Ты вернешься одна. Вернешься, закроешь портал, а я буду считать, что ты мне приснилась… Все, иди!
Ипполита все же хотела переубедить старуху, но тут сцилла громогласно рыгнула на весь пляж. Другого сигнала не требовалось: развернувшись на месте, Ипполита нырнула в проход.
Резко ударил мороз. Сила тяжести изменилась, и Ипполита, потеряв равновесие, едва не свалилась в бассейн. Спас парапет.
Она повернулась. Буквально в двух шагах – и в бессчетном числе миль – от нее стояла Ида. Старуха махала рукой: мол, поторапливайся.
Ипполита заспешила к пульту. Взялась за ключ, однако вытаскивать не торопилась. Отчетливо шевеля губами, чтобы ее слова можно было разобрать с другого края Вселенной, она сказала:
– Ида, вы уверены? Точно не…
Старуха вскинула револьвер. Несмотря на то, что портал отсекал все звуки, Ипполита отчетливо услышала, как щелкает курок. Она вырвала ключ из отверстия. Купол почернел, и фоновое гудение стихло. Наступила полная тишина. Одна за другой зажглись лампы, следом послышались щелчки: барабанчики с числами сбрасывались, автоматически возвращаясь к значению 001.
В одной руке Ипполита держала ключ, в другой – шкатулку. На мгновение ее посетила мысль выкинуть их в бассейн, но она все-таки заставила себя спрятать ключ в карман и, прижимая шкатулку к груди, пошла к машине.
* * *За время ее отсутствия над Чародейским холмом сгустились тучи. Снаружи купола было хоть глаз коли, и Ипполита осторожно пошла вниз по склону. Она пересекла мостик, миновала опустевшую сторожку, и тут в фонарике сели батарейки. К стоянке пришлось идти почти вслепую, закрывая лицо от летящего в глаза снега.
Цепь оказалась ближе, чем думала Ипполита. Вдруг стало светло, как днем. Зажглись фары: у въезда стоял еще один грузовичок «шевроле», а рядом толклись трое белых мужчин. Один – по виду фермер-сторож – копался в бардачке «бьюика», другие два стояли поодаль в ожидании. Выглядели они более респектабельно: седовласые, в дорогих длинных пальто.
Ипполиту заметили.
– Эй ты! – крикнул седовласый и вскинул пистолет. Его спутник тоже вытащил оружие, а фермер высунул голову из машины.
– Не стреляйте!
Ипполита бросила в снег бесполезный фонарик, шкатулку и подняла руки.
– Ты кто такая и что здесь делаешь? – спросил первый.
– Не стреляйте, пожалуйста! – повторила Ипполита и, держа руки на виду, перешагнула через цепь.
Седовласый схватил ее за воротник, как собачку за ошейник, прижал к «бьюику» и приставил ствол ей к лицу.
– А ну говори, что ты тут забыла!
– Я просто еду домой! – взмолилась Ипполита. – Прошу вас, сэр… Я заблудилась, свернула куда-то не туда и ходила спросить, как вернуться на трассу…
Было видно, что ей не верят, однако кого бы они тут ни ловили, Ипполита под описание явно не подходила.
Фермер перемахнул через цепь и подобрал брошенную шкатулку. Поднес ее к уху, потряс, потом достал ножичек и перерезал стебли осоки.
– Подождите, не надо, – вмешалась Ипполита.
– Заткнись! – сказал мужчина и надавил стволом ей на щеку.
Фермер поддел крышку и, сощурившись, рассмотрел содержимое. В шкатулке лежал некий черный шар. Вспомнились слова Иды: «Это чтобы ты молчала», – затем ее ответ: «Не стоит. Я и так буду молчать». И тут до Ипполиты дошло: на что готова пойти мать, лишь бы защитить свое дитя, и на что могут толкнуть годы одиночества на чужой планете.
Фермер, которому это было невдомек, поднес шар к лицу и понюхал.
– Что там такое? – спросил второй в пальто.
Фермер пожал плечами и ткнул «подарочек» кончиком ножа.
Тот буквально взорвался: вылетел из шкатулки и вывернулся наизнанку; крошечные щупальца устремились фермеру в глазницы. Он упал на спину, пытаясь отодрать присосавшуюся к лицу тварь.
– Дьявол…
Седовласый в пальто ослабил хватку и, опустив пистолет, шагнул к лежащему в снегу фермеру. Ипполита оттолкнулась от машины и с силой пихнула его. От неожиданности он выпустил ее воротник и, споткнувшись, налетел на спутника. Следом раздались два громких хлопка, и оба мужчины отвалились в стороны. Полуоткрыв рты и не мигая, они смотрели в небо, будто не в силах оторваться от какого-то астрономического зрелища.
Фермер тем временем издавал хриплые стоны и отчаянно месил снег.
Ипполита села в машину и уехала, а фермер продолжал биться в конвульсиях, но все слабее и слабее.
* * *Через три дня, дома.
– Хорас, а тебе не попадался тот комикс? – спросила Ипполита у сына.
– Который? – уточнил он, отвлекаясь от лежащих под елкой подарков.
– Новый выпуск про Оритию Блу. Одиннадцатый.
– Нет. Ты ведь брала его с собой.
– И ты не забирал его из машины, когда я вернулась?
– Нет, – сын мотнул головой. – А что такое, мам?
– Да просто подевался куда-то…
– Ты успела его прочитать? – Хорас бегло оглядел, что ему досталось: коллекционные машинки, целая коробка принадлежностей для рисования, робот по имени Роберт на дистанционном управлении.
– Да, отличный комикс. – Ипполита вымучила улыбку, а сама успокаивала себя: документы в бардачке, все остальное тоже на месте… мало ли куда он мог подеваться. – Жалко просто.
– Ничего страшного, еще один нарисую, если хочешь. – Хорас подхватил игрушечный лондонский автобус и с жужжанием пронес его над головой: получился эдакий двухэтажный космолет.
– Здорово, – сказала Ипполита. – Кстати, а как ты его подписал?
Узнав, что доктор Сьюз на самом деле немец и зовут его Теодор Гейзель, Хорас начал выдумывать себе псевдонимы. Джорджу это не особо нравилось: он считал, что фамилия Берри тоже весьма неплоха, и нет ничего постыдного в том, чтобы ее увековечить. А вот Ипполита защищала право Хораса подписывать свои работы, как ему заблагорассудится.
– Ха Гэ, как и все про «Оритию Блу», – ответил Хорас.
Это сокращение от «Хорас Грин», в честь девичьей фамилии матери. Кроме того, такие же инициалы были у Хьюго Гернсбека, основателя журнала «Удивительные истории».
– Ах да. А я и забыла… – Ипполита облегченно выдохнула. – Ты точно уверен?