– Нет, здорова, просто не в настроении. Они с Летишей случайно не поссорились?
– Я, по крайней мере, не в курсе. Впрочем, мы с сестрой в последнее время редко видимся.
Проведя следующий день в нескончаемых звонках и визитах по объявлениям о поиске работников, Руби, вымотанная, вернулась домой. Из двери торчало приглашение в дом Уинтропов.
«Руби, – писала ей Летиша, – знаю, ты, скорее всего, и в новогоднюю ночь работаешь, но мы будем веселиться до рассвета, так что непременно приходи. Чарли Бойд приведет кузена – того красавчика, помнишь? Он, кстати, про тебя спрашивал. P.S. Я поговорила с мистером Уинтропом, и он пообещал, что не будет переворачивать дом в твое присутствие».
Руби покачала головой. Нахалка в своем репертуаре: совсем недавно призрак пытался ее выгнать, а теперь они с Летишей будто лучшие друзья.
А еще она живет в собственном особняке, приобретенном на деньги, ради которых даже палец о палец не ударила.
«Тебя никто не спрашивает».
К Новому году Руби по-прежнему была безработной, поэтому после ужина накрасилась и надела праздничное платье. Таксист высадил ее на углу квартала, где жила Летиша, перед заброшенным пабом. Руби закурила, дрожа от холода и воспоминаний о первой и последней ночи, которую провела в том доме.
Все окна в особняке Уинтропов горели, что выделяло его на фоне темных домов через дорогу; перед одним все еще стоял знак «Продается». Ладно, пора идти, не то можно и закоченеть. Но Руби вместо этого шмыгнула под навес паба.
Только она полезла в сумочку за очередной сигаретой, как дверь у нее за спиной открылась, и из непроглядной черноты вышел мужчина. Руби быстро отодвинулась. Заперев дверь, он повернулся и с улыбкой приподнял шляпу. Молодой, ухоженный, одетый с иголочки. А еще весьма привлекательный.
– Добрый вечер, – сказал он и оглянулся на дом Уинтропов, откуда гремела музыка. – Идете на вечеринку?
– Не уверена, что хочу… А вы что тут делаете?
– Ну, меня, к сожалению, не пригласили. Так что я тут так, по своим делам.
– Это ваше заведение? – Она кивнула в сторону паба.
– Теперь да. Раньше оно принадлежало моему отцу, но летом он умер, – объяснил молодой человек. – Давно хотел зайти посмотреть, как тут что, никак руки не доходили…
Определенно очень милый. А у нее давненько никого не было.
– Ну, и куда вы теперь? – спросила Руби.
– Не знаю, – он пожал плечами. – Особых планов нет.
– Не хотите пойти со мной?
– С удовольствием, – ответил он с улыбкой. – Конечно, если вам самой хочется.
– Да уж… В этом-то и загвоздка.
– А знаете что? В северной части города есть клуб, называется «Противосолонь». Можно поехать туда.
Руби задумалась. Ехать в Нортсайд с белым парнем, которого впервые видишь, – так себе затея. С другой стороны, идти в дом Уинтропов…
– А в этой «Противосолони» духов и привидений не бывает?
Он засмеялся.
– Ну, дух там, конечно, витает, но только алкогольный, клянусь.
– Тогда уговорили. Да, меня зовут Руби, Руби Дэндридж.
– Калеб Брейтуайт, – представился он в ответ и подал ей руку. – Рад знакомству, Руби.
* * *– Шерпа?[34]
– Ну да, знаешь, как на Эвересте.
– Я знаю, кто такие шерпы, – со смехом сказал Калеб. – Просто ни разу не слышал, чтобы ими можно было «стать».
– Так мы же про работу мечты говорим… Когда в прошлом году тот новозеландец покорил вершину, в газетах появились фотографии: сам альпинист, рядом шерпы, которые несли за ним снаряжение, а на фоне – горы. «Вот было бы здорово, – подумала я тогда, – иметь работу с таким видом». – Она повела плечами. – Глупости это все, конечно…
– Нет-нет, совсем не глупости. Разве что на ноги большая нагрузка.
– Да у меня что ни работа, все нагрузка на ноги, – ответила Руби. – Но ради такого вида потерпеть можно.
Они решили устроить перерыв в танцах и сели за отдельный столик на балконе. Внизу парочки медленно двигались под музыку из «Хижины на небесах», а огромный циферблат за спинами оркестра отсчитывал последние минуты 1954 года. Руби уже пила третий по счету коктейль и чувствовала себя в приятном возбуждении. Калеб Брейтуайт ей нравился. В иных обстоятельствах она бы с большим подозрением отнеслась к мужчине, который так мало говорит о себе, а все спрашивает, но сегодня Руби была рада побыть в центре внимания. Даже если Калеб притворялся и имел какие-то виды, что ж, пускай так, она не против.
– А ты о чем мечтаешь?
– Пока не решил.
Руби ждала, что он разовьет мысль, но Калеб молчал.
– Ну давай, колись, – подначивала она его.
– Все изменилось. Никак не привыкну, что могу сам определять свою судьбу. До сих пор это было из области фантастики.
– Из-за отца?
– У меня в жизни все так или иначе из-за отца, – мрачно кивнул Калеб. – Он был очень властным человеком и не терпел, когда ему перечат, даже если бывал не прав. Он требовал беспрекословного подчинения, и, естественно, в первую очередь от сына. Я много с чем не соглашался, однако долгие годы ничего не мог поделать. Он был куда сильнее меня… А ты как, ладишь с отцом?
– Да, ладила, пока он бывал с нами. Хотя ближе я была с мамой. Она умерла в прошлом году. Эмфизема.
– Мои соболезнования.
Руби уставилась на бокал.
– Иногда мне ее очень не хватает.
– Чем она занималась?
– Разговаривала с мертвыми. – Руби усмехнулась, представив, какое лицо состроила бы мама, услышав подобную характеристику. – Типа спиритуалист. Вообще, она работала в салоне красоты под названием «Две Эль» и была второй «эль» – Элоизой, а ее лучшая подруга, Элла Прайс, на чьи деньги и открыли салон, соответственно, первой. Там оказывали комплексные услуги. Женщины приходили, делали прическу, маникюр, а затем их приглашали в темную комнату к маме. Чем больше они тратили на косметические процедуры, тем дольше длился сеанс.
– Отличный бизнес-план, мне кажется.
– Да, какое-то время дела
