– Ну… А что?

– Ничего, ничего, милый.

Она ободряюще улыбнулась, но Хорас по-прежнему смотрел на маму с удивлением. Тут из кухни вернулся Джордж, неся поднос с тремя дымящимися кружками.

– Ну что, кому шоколада?

Джекил из Хайд-парка

…С первым же дыханием этой новой жизни я понял, что стал более порочным, несравненно более порочным рабом таившегося во мне зла, и в ту минуту эта мысль подкрепила и опьянила меня, как вино.

Р. Л. Стивенсон, «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»[33]

На Новый год Руби проснулась белым человеком.

Неудачи преследовали ее с Рождества, и она была готова к худшему. Но к такому… Впрочем, жаловаться не на кого: сама напросилась.

Все началось в Сочельник. Руби работала в «Демарски кейтеринг», фирме по обслуживанию банкетов. В тот вечер она разносила напитки на приеме в большом доме в Рейвенсвуде. Администратором назначили Кэтрин Демарски. Она была младшей в семье и просто обожала грубить всем подряд: зачем подыскивать добрые слова там, где можно обойтись злыми. Руби не любила ее больше всех из Демарски – за лень, за то, что исчезала в самые ответственные моменты.

И вот когда Кэтрин вновь куда-то запропастилась, хозяин подошел к Руби с особым поручением: одному из гостей стало плохо, и он заблевал туалет на втором этаже. Нужно убрать. Вытирать рвоту не входило в служебные обязанности Руби, но и пункта о том, что можно отказывать хозяину, в них тоже не было. Она пошла искать тряпку и ведро.

На пути в туалет случайно наткнулась на Кэтрин Демарски.

– Что это ты тут забыла? – гневно спросила Кэтрин.

Руби показала ведро и объяснила ситуацию.

– Ну так иди убирай и мигом тащи свою задницу вниз.

При слове «задница» глаза у Руби сузились, но она прикусила язык и пошла выполнять поручение.

На следующее утро она посетила рождественскую службу в церкви, потом посидела в закусочной с приятельницами. Вечером у нее в графике стояло очередное мероприятие, и она пошла домой переодеваться, – а в квартире ее ждали полицейские. Вчера, сообщили они, во время приема из хозяйской спальни пропала пара жемчужных серег, и «из надежного источника» им известно, что украла их Руби.

На нее надели наручники, затем отвезли в участок на допрос к детективу Моретти. Тому явно не нравилось работать на Рождество, и свое недовольство он вымещал на Руби. Она же держала эмоции в узде и только отвечала на вопросы, коротко и последовательно. Солгала лишь однажды. Следователь спросил: если не она стащила серьги, тогда кто? Руби ответила, что не знает.

Около шести вечера Моретти запер ее в камере, наказав поразмыслить над раскаянием, и ушел. Спустя пару часов некая добрая душа разрешила ей выйти в туалет и предложила воспользоваться телефоном. Однако звонить Руби не стала: в конце концов, она невиновна, к тому же примешивался стыд. Не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, где она.

Ночь Рождества прошла в участке. Детектив Моретти так и не вернулся. На следующее утро пришел другой следователь и спросил, готова ли Руби во всем сознаться. Она повторила, что ни в чем не виновата. Следователь, пожав плечами, выпустил ее и сказал, что она свободна – пока не вскроются новые обстоятельства.

– Только не вздумай уезжать, – предупредил он.

Руби поехала домой убираться. Поначалу тряслась: а ну как снова нагрянет детектив Моретти и оттащит ее в участок на новый допрос? Однако постепенно тревога сошла на нет; осталась только злость на бесцеремонное обращение.

На следующее утро Руби стояла у офиса «Демарски кейтеринг». Подъехал Лео, старший брат Кэтрин. Руби он явно не обрадовался.

– Какого черта ты сюда приперлась? Тебя уволили, ты в курсе?

– Мне нужен расчет.

– Ничего ты не получишь. Все зарплатные ведомости подписывает папа, а твою он точно не подпишет. Вчера утром у него дома были копы.

– Ага, у меня тоже.

– Знаю. Он даже предложил поехать с ними, чтобы выбить из тебя признание. Не дай бог он застанет тебя здесь…

– Пусть лучше скажет спасибо, что я не выдала твою сестру.

– А при чем тут моя сестра?

– Сам догадайся.

– Ну да, так я и поверил.

– Я серьги не брала. А кто на меня наябедничал, уж не она ли? Ты ведь слышал. Вот и вспомни, с каким видом она это говорила.

Лео вспомнил – и тут же отогнал от себя эту мысль.

– Кэти – хорошая девочка.

– Хорошая, плохая – мне-то какое дело? Я просто хочу получить свои деньги. Мало того, что уволили, так еще и обокрасть хотите.

Лео достал кошелек и отсчитал несколько купюр.

– Вот, забирай.

Руби пересчитала.

– Еще двенадцать долларов.

– Ну ты даешь, Руби. Забирай и проваливай. Скажи спасибо и на этом.

– Вот еще!

– Больше ты не получишь ни цента. Точка.

– Лео, так нельзя.

– Тебя никто не спрашивает, – ответил он. – А теперь, будь добра, убирайся, пока папа не пришел. Не то я не знаю, что он с тобой сделает.

* * *

«Тебя никто не спрашивает». И вообще, Руби, жизнь несправедлива, пойми ты уже наконец!.. Господи, как же достало все это слышать! Ладно, пускай жизнь несправедлива, но почему исключительно к ней?

Впрочем, слезами за квартиру не заплатишь, и в тот же день она принялась искать новую работу. Агентство в Кенвуде набирало уборщиц, а гостиницам в центре были нужны горничные и работники ресторана. Однако все спрашивали рекомендации от прошлых работодателей, а менеджер в одной из гостиниц сказал, что из-за недавней волны краж каждого нового сотрудника проверяют по полицейской базе.

Вечером она обзвонила всех знакомых узнать, не нужна ли кому-нибудь няня. Как выяснилось, никому, даже супругам Берри, которые на праздники имели обыкновение уезжать.

– Твоя сестра пригласила нас на новогоднюю вечеринку, но Ипполита говорит, что плохо себя чувствует, – сказал Джордж.

– Ой, надеюсь, она не сильно

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату