Ведь так я не разглашаю никаких секретов, верно?
Я просматриваю комментарии под видео Хлои. В одном из них Шейн пишет: «Я иду по твоим следам!»
Что? Я перехожу на его сайт. И вижу еще больше фотографий с ним самим – и еще больше фотографий девушек, которые «подают заявки», чтобы присоединиться к его гарему. Над ними прокручивается таинственная надпись: «Ждите новостей!»
Я потираю щеку. Это ужасно странное стечение обстоятельств, что и Хлоя, и Шейн так энергично продвигают себя в Сети на этой неделе. Но ведь вряд ли у доктора Стернфилд были основаняи давать им «харизму», им же явно не нужно было становиться более экстравертными.
Озадаченная своими подозрениями, я открываю все страницы моих «братьев и сестер», которые могу найти. Большинство из них кажутся мне совершенно обычными, кроме, быть может, страницы Розы. В ее постах на английском звучат заявления вроде «У меня САМЫЙ ЛУЧШИЙ день!», а записи на испанском полны восклицательных знаков.
Острая боль снова вспыхивает в районе лба. Если кто-то еще получил такую же генную терапию, есть ли у них побочные эффекты? Даже если я не буду спрашивать их прямо, кое-с-кем я все-таки могу связаться. Следовало сделать это раньше. Я набираю номер доктора Стернфилд.
Она отвечает на втором гудке.
– Что ж, здравствуй, Эйслин. Как жизнь?
– По большей части великолепно, если честно.
Она смеется.
– Как я и ожидала.
– Только одно, у меня случаются эти странные головные боли, и иногда у меня немного кружится голова.
После едва заменой паузы она отвечает:
– Это совершенно нормально. Твой мозг вырабатывает новые протеины, создает новые нейронные связи. Как только все устоится, головные боли пройдут.
– У других людей, которым вы дали «харизму», появляются те же побочные эффекты? Я слышала, что Хлоя недавно болела.
На этот раз пауза длиннее.
– Если бы я и разрешила другим подвергнуться генной терапии, было бы неосмотрительно что-то говорить. Я не хочу, чтобы отрывочные сведения о других влияли на то, как ты воспринимаешь изменения в собственной жизни. Ты знаешь, как проводятся исследования. – Она понижает голос. – Эйслин, ты же сохранила все в секрете? Не разболтала?
– Конечно, нет, – отвечаю я, думая о том, что до невозможности хочу рассказать все это Эви.
– Хорошая девочка. Поскольку я верю в твое благоразумие, я сообщу тебе некоторые новости: Сэмми попал в испытания AV719. Меня совершенно не удивит, если его, кхм, выберут случайным образом.
– Ух ты. Это невероятно. Огромное вам спасибо.
– Помни, никому не слова, пока не объявят официально, ладно? Мы не хотим ничем рисковать.
Я машу рукой паре спасателей, неспешно проходящих мимо. – Конечно.
– Ну а теперь расскажи мне все самое важное о твоей новой жизни.
Я делюсь с ней несколькими деталями, в том числе рассказываю и о вчерашней встрече с Джеком. И пока я об этом говорю, мои щеки краснеют.
– Похоже, будто я стала человеком, которым всегда мечтала стать, понимаете?
– Ты даже не представляешь, как это восхищает меня, Эйслин.
Да и головные боли, на самом деле, так мимолетны, что они вообще не проблема.
Я немного успокаиваюсь, и мы заканчиваем разговор. Мне повезло, что я стала частью ее секретного исследования, будто выиграла в лотерею. Я, девочка, которой выпало несчастье вырасти без отца и жить с расстройством личности, которое разрушает жизнь.
Довольная, как кот, пригревшийся у окна, я собираю свои вещи и направляюсь на выход. По пути к машине я обмениваюсь приветствиями с полудюжиной людей.
В этот вечер Джек снова появляется точно вовремя. Выходя из дома, я говорю:
– Удачно, что ты прошел полицейский контроль.
Он подмигивает.
– В этом штате, по крайней мере. Но если ты хочешь, чтобы я разбил кому-нибудь челюсть, просто попроси.
– Хмм. Я подумаю, кому.
Мы неспешно едем навстречу мягкому закату.
Джек качает головой.
– Я с трудом могу поверить, что я с той же самой девушкой.
От этих слов я на мгновение замираю. Он с той же самой девушкой, верно? В смысле, это все еще я, но теперь я хочу, чтобы и другие увидели меня настоящую. Я прикасаюсь пальцами ко лбу, хотя сейчас ничего не болит. По моей коже пробегают мурашки, как будто мое тело пытается что-то понять. Привыкать к новой личности – наверное, я чувствую себя как улитка, которая поселилась в новой раковине и извивается, пытаясь приспособиться к ее внутренностям, пока все не окажется ей впору.
К счастью, мое замешательство вскоре развеивается, пока мы едем по улицам в тени деревьев. Когда Джек паркует машину, я обнаруживаю, что мои ноги уже не так дрожат, как в прошлый раз, и что музыка, которая доносится из дома Эрин, скорее приятная, чем резкая.
Эви и Рэйф уже заняли местечко в углу. Они поднимают красные пластиковые стаканы, приветствуя нас с Джеком. Рэйф уткнулся носом в шею Эви, а она смотрит на меня с озорной улыбкой. Так, похоже, они, уже нашли достаточно времени, чтобы побыть наедине, так что теперь уже не смущаются любезничать прилюдно. Ну, надеюсь, мы с Джеком скоро их догоним. Когда окажемся наедине, во всяком случае.
Мы присоединяемся к разговору о том, как чей-то папа записался на ботокс, а сестра какой-то девочки получила увеличение груди в подарок на восемнадцатый день рождения.
Зоуи, чрезмерно накрашенная девушка, которая дружит больше с Эви, чем со мной, качает головой.
– Я никогда не захочу быть настолько искусственной.
Парень рядом с ней смотрит на ее солидную грудь.
– Легко тебе говорить.
Она хлопает его по руке.
– Мы должны принимать себя такими, какие мы есть. Все остальное – подделка.
Остальные кивают.
Я расправляю плечи.
– Люди должны сами делать выбор. Если только они не сумасшедшие, которые делают себе кучу операций, они вправе решать. Это все равно что покрасить волосы или сесть на диету. Кто мы такие, чтобы судить.
Все смотрят на меня в молчании. Эви яростно косится на меня.
Зоуи дергает себя за мочку уха, в которой болтаются несколько сережек.
– Из-за всех этих приукрашенных рекламных фото люди чувствуют себя ужасно, если не соответствуют идеалу. Я отказываюсь этому поддаваться.
Я отвечаю:
– Мы не должны стремиться соответствовать нереалистичным голливудским идеалам. Но большинство из нас каждый день изменяют себя, чтобы быть более привлекательными. Если бы ты хотела быть на сто процентов естественной, ты бы не стала использовать дезодорант или укладывать волосы.
Потрясенное выражение лица Джека выглядит почти смешно, но он все-таки способен пролепетать:
– Ага, я не желаю, чтобы кто-то говорил мне, что делать, а что нет. Я сам могу отказаться от того, что считаю глупым.
Эви не перестает пялиться на меня.
Джек поворачивается в сторону кухни.
– Хочешь чего-нибудь выпить?
Я внезапно вспоминаю о вечеринке у Дрю.
– Может, содовую?
Джек улыбается и уходит. Остальные переходят от слухов о пластической хирургии к обсуждению клуба для всех возрастов, который недавно открылся в деловом центре.
Парень рядом с Зоуи говорит:
– Слыхал, что там был
