Зоуи деланно вздыхает.
– Проклятье, если люди не переделывают себя физически, то они начинают менять свое сознание.
Я показываю на ее стакан.
– Например, с помощью пива?
Все смеются, даже Зоуи, которая достаточно умна, чтобы не оспаривать этот аргумент. Добиваться, чтобы другие принимали мою точку зрению – невероятно приятно, это наполняет меня энергией и кружит голову.
Эви дергает меня за локоть.
– Есть секунда?
– Безусловно.
Она отводит меня в пустой гараж, пропахший скипидаром. Едва закрыв дверь, она резко поворачивается ко мне.
– Что, черт возьми, происходит?
– Ты о чем?
Она загибает пальцы.
– Ты написала сообщение Джеку. Ты пошла гулять с ним. Ты пошла на вечеринку, причем мне не пришлось тебя упрашивать, а тебя не стошнило. А теперь ты в центре внимания. Прямо-таки наслаждаешься им. После того, что происходило в конце прошлой недели, я не думала, что такое вообще возможно.
Я пытаюсь сдержать улыбку.
– Ведь именно ты убеждала меня, что экспозиционная терапия помогает всегда и всем. Может, она наконец-то подействовала.
– Из-за экспозиционной терапии у тебя истерика на той вечеринке у Дрю случилась.
– Ну а что еще может все это объяснить? – должна признать, меня все это веселит.
Скрестив руки на груди, она возражает.
– Я не знаю. Может, я просто сейчас напугана, потому что ты не похожа на ту Эйслин, к которой я привыкла.
Она крепко стискивает зубы.
Мне кажется, не сообщать лучшей подруге такую новость – крайне жестоко. Кроме того, она уже знает, что что-то происходит, а я взорвусь, если попытаюсь сохранять все в тайне и дальше.
Глубоко вдохнув, я наклоняюсь к ней.
– Если я скажу тебе кое-что, ты пообещаешь никогда никому это не рассказывать?
Она покачивается на носках.
– Ты в порядке, верно? Ты не собираешься сообщить что-то ужасное?
Я улыбаюсь.
– Ни капли. Пообещаешь, что никому ни слова?
– Конечно. А теперь расскажи мне.
Я обхватываю себя за плечи и сглатываю слюну.
– Ладно. В «Nova Genetics» есть врач, она работает над генной терапией, которая поможет людям стать более коммуникабельными. И в воскресенье у меня появилась единственная в жизни возможность попробовать это лекарство.
О господи, поделиться секретом – это такой невероятный кайф.
Эви наклоняет голову.
– Как? Как прозак? Или скорее как кокаин?
Я смеюсь, потому что у меня голова идет кругом от облегчения, потому что я смогла ей все рассказать. Потом я посвящаю ее в детали.
Она бледнеет и качает головой.
– Ох, Эйз. Это звучит настолько радикально… А что, если это не сработает?
– Ты уже видела, что оно работает. Восхитительно. На встрече «братьев и сестер» я даже назвала парня «уродцем».
Она сжимает губы и смотрит на меня горящими черными глазами.
– Не знаю, хочу ли я гордиться тобой или тебя стукнуть.
Я делаю вид, что вздрагиваю.
– Может, нам стоит вернуться на вечеринку и насладиться обществом моей новой личности, прежде чем ты решишь?
Эви демонстративно вздыхает, и мы выходим из гаража. На этот раз она идет следом за мной.
Джек поднимает брови, когда мы с Эви снова присоединяемся к остальным. Я шепчу:
– Девичьи разговоры.
Я отпиваю содовую, которую он мне принес, и возвращаю стакан ему. Он касается его губами точно в том месте, откуда пила я, и делает большой глоток. На его загорелом подбородке отчетливо видна золотистая щетина, того же цвета, что и волосы. Я мучительно хочу провести по ней пальцем, медленно-медленно.
Внезапно, комната вокруг меня начинает качаться, а голова – кружиться. Оу. В поисках поддержки я хватаю Джека за руку.
– Ты в порядке? – Он вытирает пролитую содовую со своей щеки и облизывает пальцы.
Рэйф смеется.
– Ого, похоже кто-то не умеет пить.
Я восстанавливаю равновесие.
– Я в порядке.
Джек подталкивает меня к дивану.
– Давай, лучше присядем.
Хотя я чувствую себя нормально, я позволяю ему отвести меня туда. Мы устраиваемся в подушках, наши тела прижаты друг к другу. Он пахнет кедром и весенним дождем. Может, надо было, чтобы у меня пораньше голова закружилась?
Он ставит стакан на журнальный столик.
– Если тебе нужно уйти домой, просто скажи.
Я прикусываю губу.
– Я могу всю ночь провести здесь, на этом самом месте.
Он шепчет мне в ухо:
– Я тебя понял.
– Так, ну-ка прекратите, вы оба, – внезапно вопит Джонни Сонома, парень, который играет во всех наших спортивных командах. Он плюхается рядом с нами и усаживает Эбби О’Кифи себе на колени.
Прежде чем мы успеваем это осознать, к нам присоединяется еще полдюжины человек. Кто-то сидит на полу рядом с диваном, кто-то устраивается на подлокотниках. Мы с Джеком вскоре погружаемся во всеобщий невнятный разговор людей, которых я едва знаю, то и дело прерывающийся смехом. Почему я раньше никогда не замечала, какие они дружелюбные? Притягивать всеобщее внимание на вечеринке – оказывается, это так воодушевляет. К нам присоединяются другие ребята, они наблюдают со стороны и пытаются вставить слово. Но мы – в центре этого безумия. В какой-то момент я замечаю, что Эви смотрит на меня с другого конца комнаты. Она удивленно качает головой.
Нам с ней нужно многое обсудить. Мне нужно, чтобы моя лучшая подруга помогла мне свыкнуться со всем этим.
Но в настоящий момент я наслаждаюсь тем, что узнаю много нового о своих одноклассниках, уютно устроившись рядом с Джеком. У него очаровательно мягкая кожа. В какой-то момент в комнате приглушают свет, а музыка ускоряется. Джонни и Эбби поднимаются, чтобы пуститься в пляс. К ним присоединяются еще несколько. Джек лукаво смотрит на меня.
– Несомненно, – говорю я, и мы встаем. Мой ум безупречно чист и несокрушим, как алмаз.
Вскоре танцуют уже все. У меня появляется то же чувство, что и прошлой ночью – будто я едина с этой массой людей, которая пульсирует и течет. На этот раз вместо того, чтобы вырваться из этого ощущения, я позволяю себе погрузиться в него. Мое сознание скользит сквозь эту толпу в совершенной гармонии с моим телом, которое Джек держит так крепко, что я чувствую каждую пуговицу на его рубашке.
Проникнувшись атмосферой музыки и всеобщего смеха, мы с Джеком не отрываем взглядов друг от друга. Наши лица сближаются, медленно-медленно, и вот наши губы наконец соприкасаются. Смеясь, мы отстраняемся друг от друга, а затем снова сближаемся, уже по-настоящему, и соединяемся в теплом трепетном поцелуе. Боже мой, если держаться за руки – словно обжигающее пламя, то поцелуй – это огонь преисподней. В кои-то веки мое тело лучше, чем разум, понимает что делать. Так что я просто позволяю ему действовать. Мы сливаемся в поцелуе на несколько долгих, прекрасных минут.
Кто-то кричит нам:
– Этим занимайтесь снаружи!
Я выхожу из оцепенения и обнаруживаю, что не только мы с Джеком были зачарованы этим мгновением. Мы откидываем головы назад, поднимаем руки и танцуем, не думая ни о чем, кроме музыки. Только много песен спустя я замечаю, что мое платье липнет к спине и
