Эви нарушает тишину.
– Так какой следующий пункт в твоем плане завоевания мира?
– Каким бы он ни был, ты первой узнаешь.
– Так-то лучше.
Пожалуй, мы все-таки сможем понять друг друга.
Я вприпрыжку спускаюсь вниз, в полной уверенности, что и этот день пройдет точно как надо. Сэмми, повернувшись ко мне, трясет пачкой картофельных чипсов, мама разливает по стаканам апельсиновый сок. Я подхожу к ним с решимостью в каждом шаге, мечтая, чтобы каждый мог чувствовать себя также оптимистично, как я, и не обращаю внимания на странную легкость в голове.
Но когда я открываю рот, чтобы что-то сказать, мир вокруг меня внезапно гаснет.
Вспышка необъяснимого заболеваниясреди героиновых наркомановСтефан Мотт, «Планета Портлэнд»
Сотрудники системы здравоохранения города Портлэнд сообщают о странном и вызывающем беспокойство явлении среди тех, кто принимает героин. В течение последних трех недель больше дюжины человек погрузились в кому после вспышки маниакального поведения, которое резко контрастирует с обычным успокаивающим воздействием опиатов. Представители правоохранительных органов предполагают, что на улицах мог получить распространение новый наркотик. Они опрашивают инъекционных наркоманов, рассчитывая выявить его источник. Мы настоятельно просим всех, кто считает, что мог подвергнуться действию этого наркотика, немедленно обратиться к своему лечащему врачу или в бесплатную клинику «Хэзелвуд».
Девять
Открыв глаза, я обнаруживаю, что лежу на кухонном полу.
– Что случилось?
Мама стоит на коленях рядом со мной, прижимая к уху телефон.
– Она только что очнулась.
Я пытаюсь подняться. Комната кружится.
Мама говорит:
– Расслабься. Не пытайся поднять голову.
Превосходная идея, учитывая вспышки света перед глазами.
– Надолго я отключилась?
– На минуту примерно.
Она дотрагивается до моего лба и говорит в трубку:
– Может быть, легкий жар.
Она поворачивается ко мне.
– Когда ты последний раз ела?
– Вчера ужинала.
Она слушает, что ей говорят по телефону, и ее лицо становится все более напряженным. Она прикрывает рот рукой.
– Эйслин, ты ела или вдыхала на вечеринке что-нибудь необычное?
Ела? Вдыхала? Ох.
– Если ты имеешь в виду героин или крэк, то нет.
Стоит ли мне упомянуть генную терапию? Еще нет, еще нет. Сначала мне нужно поговорить с доктором Стернфилд.
Задав еще пару вопросов, мама вешает трубку.
– Я отвезу тебя в пункт неотложной помощи.
Мне удается встать.
– Но все нормально.
Мама берет меня за локоть и направляет, чтобы заставить сесть на стул.
– Падать в обморок – не нормально. Даже на несколько секунд. Давай поешь немного и поедем.
Пока мама впихивает в меня яйцо и тост, я прошу Сэмми подняться наверх и принести мой телефон. Похоже, он рад, что для разнообразия теперь он помогает тому, кто болен.
Поклонившись, он протягивает мне телефон:
– Что еще я могу для вас сделать?
– Ну я не знаю, помыть машину?
Я в спешке проглатываю завтрак, чувствуя, что мама смотрит мне в спину и, несомненно, гадает о том, какой «стартовый наркотик» я попробовала.
– Я чувствуя себя намного лучше. К тому же, ни тебе, ни мне нельзя пропускать работу.
– Я перенесу клиента на другое время. Ты можешь позвонить в бассейн по дороге. А теперь, давай, – говорит она голосом, не предполагающим возражений.
Я тащусь к машине. Погода изменилась – над нами серое небо и немного прохладно. Типичный июнь. По дороге к детской больнице «Флоренс Бишоп», я звоню в бассейн, чтобы сказать, что заболела, и пишу сообщение доктору Стернфилд.
Мама пристально рассматривает меня на каждом светофоре.
– У тебя глаза блестят.
Я изображаю улыбку.
– Я в порядке, может, просто переутомилась на этой неделе.
Мне ужасно хочется рассказать ей о генной терапии. Учитывая, что Хлоя тоже потеряла сознание, сомневаюсь, что это случайность. Но она настаивала, что просто слишком много на себя взвалила – как и я. Не исключено. Слишком много хорошего происходило. А у идеи рассказать все маме есть свои минусы: она может потребовать, чтобы доктор Стернфилд дала мне что-то, что снимет этот позитивный эффект. Меня пробирает дрожь от мысли, что я могу снова стать девушкой, которая с трудом может связать два слова в присутствии Джека, девушкой, которую не замечает никто, кроме пары друзей, за исключением случаев, когда она попадает в унизительные ситуации на научных конкурсах и вечеринках. «Харизма» – это чудо. Просто нужно, чтобы мой мозг к ней привык.
Мама прочищает горло.
– Уверена, что не хочешь мне ничего рассказать?
Когда это она стала такой подозрительной?
– Это, например, о чем?
А когда я стала такой изворотливой?
Она хмурится, глядя вперед, в лобовое стекло, обрамляющее мир моросящего дождя.
– В последнее время ты ужасно неуравновешенна, утром в воскресенье – хмурая, а день спустя – в полном воодушевлении от встречи с Джеком.
– Возможно, это для тебя новость, но я подросток. Мы и должны быть непредсказуемыми.
Она вздыхает.
– Но ты никогда такой не была.
В этом-то и была проблема.
Остаток пути мы едем молча, только один раз тишину нарушает мой телефон. Я ожидаю, что это ответ от доктора Стернфилд, но это Джек, который предлагает сходить куда-нибудь сегодня вечером. У меня снова кружится голова. Что бы ни происходило, лучше бы оно не помешало мне встречаться с Джеком.
Мама не перестает бросать на меня настороженные взгляды, а я тем временем отвечаю Джеку «да». Еще я пишу Хлое и рассказываю ей, что тоже падала в обморок. Может, это убедит ее выйти на контакт. Наконец, я пишу доктору Стернфилд, на случай, если мое предыдущее сообщение не дошло. Потом я откладываю телефон.
В отделении неотложной помощи медсестра сжимает губы:
– Поскольку острых симптомов нет, вам придется немного подождать.
Видишь, даже она не беспокоится.
Мы усаживаемся на пластмассовые стулья, с которых удобно вытирать рвоту, а вот сидеть на них – не очень. Мы здесь постоянные посетители – благодаря Сэмми. Поэтому я знаю, что в большинстве помещений этого здания мой телефон бесполезен. Я стараюсь игнорировать ролик о преимуществах липосакции, который орет у меня над головой. Сэмми усаживается на специальную подушку, которую принес с собой, и достает свой блокнот. Почему я не догадалась взять с собой самое необходимое, как я всегда делала раньше, собираясь сюда?
Спустя еще один ролик и два мультфильма санитар с сутулыми плечами и отвисшим пирсингом в ушах предлагает мне следовать за ним. Мама останется в приемном покое с Сэмми, пока ее присутствие не понадобится.
Мы минуем тележки с оборудованием и проходим в кабинет, где санитар взвешивает меня, а затем меряет температуру и давление. Он заносит данные в свой планшет.
– Ну что же, сейчас ваше состояние выглядит стабильным. Но с обмороками мы тут не шутим.
– Ага, и моя мама тоже.
Он пожимает плечами.
– Родителям это свойственно. Наслаждайся этим, пока можешь.
Он оставляет меня одну.
Я переодеваюсь в неудобный и хлипкий халат и усаживаюсь на смотровой стол. Стены разрисованы изображениями виноградных лоз и обезьян.
