Разочарование, как разрастающийся пузырь, копится в моем горле. Я не хочу впасть в истерику на виду у других, поэтому я поспешно пробираюсь в ванную комнату. Под горячим душем я позволяю себе расплакаться и поколотить по кафельным стенам. Когда мои руки покрываются ссадинами, а кожа становится красной от горячей воды, я возвращаюсь в комнату.
Человек в костюме биологической защиты что-то делает с розеткой. Он оглядывается на меня и говорит:
– Вы должны сейчас же надеть маску.
Я быстро беру себе одну. В ногах моей кровати стоит ноутбук. Шейн погрузился в изучение каких-то интернет-страниц на другом ноутбуке, поставив его на свой откидной столик. Двадцать минут спустя монтажник поднимается и собирает свои вещи.
– Не знаю, кого вы подкупили, но теперь у вас есть собственное подключение к Интернету.
Он мгновенно исчезает за дверью.
Я захожу на свою страницу. Она разрывается от чужих постов. Многие поздравляют меня с тем, что я изменила себя к лучшему, еще больше тех, кто надеется, что в процессе я не свалюсь замертво. Киэра, наверное, рассказала про всех нас. К моему удивлению, несколько человек спрашивают, как можно получить немного «харизмы». А еще пришло сообщение от какой-то женщины из Лос-Анджелеса, которая спрашивает, как бороться с «распутными» побочными эффектами. Ладно, будем считать что это шутка.
Я прочесываю сайт «Nova Genetics» в поисках портрета доктора Стернфилд, который мы могли бы использовать, чтобы собрать в Сети поисковую группу. Ушла в поход, как же. Прищурившись, я просматриваю страницу со списком сотрудников один раз, затем другой.
– Выглядит так, будто ее никогда не существовало, – говорю я и чувствую, как меня пробирает скользкий холод.
– А? – спрашивает Шейн.
– Доктор Стернфилд не упоминается нигде на сайте «Nova Genetics». Я хотела выложить для всех ее портрет. Чтобы выследить ее.
Он что-то печатает.
– Она не сможет скрыться от всех поисковых систем.
Он несколько раз кликает мышью.
– Хммм, ничего после медицинского вуза. Будто она знала, что однажды ей придется скрываться.
И все равно она смогла завлечь нас. Холод внутри меня превращается в жар.
Кипя от возмущения, я выкладываю ее фотографию, сделанную во время обучения в вузе, сопроводив ее просьбой ко всем, у кого есть о ней какая-то информация, сообщить в больницу. Я беспокойно болтаю ногами. Активные действия, попытка выследить доктора Стернфилд, дают мне неожиданный прилив энергии.
Но в течение дня я получаю лишь кучку комментариев от разных людей, которые становятся все более неуравновешенными. Я ложусь спать, не дождавшись хоть каких-нибудь полезных результатов.
На следующее утро я просыпаюсь от голоса Шейна, который громко повторяет:
– Джесси, ты в порядке?
Джесси лежит на кровати с ошалелым выражением лица, прижав руки к ушам.
– Я в порядке, – мямлит он, хотя по его виду не скажешь.
– Если что-то не так, лучше расскажи нам, парень.
Шейн берет пульт от телевизора.
С экрана на нас обрушивается целая лавина мнений – эксперты выдвигают предположения о масштабах эпидемии и о том, какова ее причина – это дело рук террористов или безумного ученого? Я прошу Шейна выключить это, но внезапно кукольные черты телеведущей оживают, и она объявляет, что появились экстренные новости.
У меня внутри все сжимается от ужаса, потому что я боюсь услышать о новых жертвах, но я наклоняюсь к телевизору. На экране появляется портрет доктора Стернфилд. Немного мутный, но более свежий, чем тот, который выложила я. Ведущая говорит:
– По странному стечению обстоятельств, сотрудницу «Nova Genetics», которая, предположительно, дала непроверенное и смертельно опасное средство коррекции генов минимум двум десяткам людей на северо-западе, обнаружили на пугающем видео, которое сегодня прислали на нашу станцию. Мы предупреждаем, что видео, которое вы сейчас увидите, не предназначено для детей.
Какого черта? Неужели кто-то ее выследил?
Доктор Стернфилд серьезно и мрачно смотрит в камеру. Ее глаза и губы подведены четкими линиями. Ветер треплет ее золотисто-каштановые волосы на фоне серого-серого неба.
Дрожащим голосом она говорит:
– Простите. За всё.
Камера отъезжает на несколько метров и оказывается, что доктор Стернфилд стоит на перилах моста.
Мое сердце или то, что от него осталось, уходит в пятки. Я хочу, чтобы она слезла с этих перил, вернулась к нам, где бы она ни находилась, и создала лекарство для нас.
На соседней кровати Шейн рычит:
– Не делай этого. Не делай этого.
Камера дрожит, и кажется, будто время остановилось. Доктор Стернфилд смотрит в небо, будто ища ответ. Потом она расправляет плечи и кивает.
Я натягиваю одеяло до подбородка, молясь, чтобы она образумилась.
Доктор Стернфилд глубоко вдыхает. Потом, послав нам воздушный поцелуй, она отворачивается и прыгает.
Пятнадцать
Нет.
Нет.
Нет.
Я наклоняюсь вперед, будто хочу нырнуть в телеэкран следом за ней. Камера следит, как доктор Стернфилд падает в воду далеко внизу, ударяется об нее с беззвучным всплеском и погружается с головой. Некоторое время камера снимает ровную поверхность воды. Потом видео обрывается.
Мы с Шейном поворачиваемся друг к другу. На его лице застыло выражение потрясения.
Снова появляется ведущая.
– Пока наши источники пытаются определить, где находится этот мост, но видео выглядит подлинным. Мы работаем над тем, чтобы выяснить, кто его послал.
Шейн не выдерживает:
– Это полная чушь!
Я прижимаю руки к животу.
– Почему она так поступила? Это же совершенно бессмысленно.
Шейн поднимает пульт, несколько раз переключает каналы, а потом швыряет его на кровать.
– Если она не умерла, я сам убью эту суку.
Я бессмысленно смотрю на телевизор. Смерть Розы убила во мне радость. Смерть доктора Стернфилд убила во мне надежду.
Я окидываю палату взглядом. Джесси лежит пугающе неподвижно. Я бросаюсь к нему и трясу за плечо. Он дышит часто и поверхностно и никак не реагирует, когда я тяну его за руку.
– Проснись!
Шейн вызывает медсестру и надевает маску. Через несколько минут в палату, столпившись вокруг каталки, вбегают еще несколько медиков. Две крепко сложенных женщины перекладывают Джесси на нее и выкатывают из палаты. Вот и все.
И теперь мы остались вдвоем. И больше нет ученого, который мог бы ворваться в комнату и объявить, что найдено противоядие.
Шейн побледнел.
– Черт побери. Это страшно.
Я зажмуриваю глаза, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Мне даже семнадцати еще нет. Все не должно так закончиться. Я должна быть дома, с мамой и Сэмми, заниматься обычными делами, работать в бассейне, гулять с Эви, говорить своим близким, как я их люблю. Я не могу умереть, не сказав им об этом.
Я вытираю слезы.
– Может, нам нужно записать прощальные видео, как ты предлагал.
Шейн глубоко вздыхает.
– Хочешь, я уйду в ванную, чтобы тебе не мешать?
Господи, если Шейн начал уважать личные границы, наши часы действительно сочтены.
Я дышу глубоко, пытаясь прогнать панику.
– Я не знаю, что говорить.
Он сидит рядом со мной на кровати. А ведь у меня дома ни разу парень одного со мной возраста не заходил в мою комнату. Когда Шейн
