Я выдыхаю.
– Лучше понадеемся, что вскоре найдут лекарство, ладно? Мы прожили в одной комнате двенадцать суток, так что теперь встречаться со мной для тебя будет все равно что встречаться с сестрой.
Он стукает меня подушкой.
– Обязательно надо было это говорить?
Разговор кончается двести третьим по счету боем на подушках.
Появляется доктор Калдикотт. Как обычно, она напоминает сержанта-инструктора – плечи назад, подбородок вперед. Однако впервые со смерти Розы она приходит к нам без защитной маски и скафандра. Странно видеть чье-то еще лицо, кроме Шейна, не скрытое маской. Она не улыбается в точном смысле слова, но и не хмурится, как обычно.
Она прочищает горло.
– Мы вас выпускаем.
О господи, если я поспешу изо всех сил, я смогу отвезти Сэмми туда, где проводятся клинические испытания AV719, где бы это ни было. Они начинаются сегодня.
Она продолжает:
– Завтра.
Вся моя радость лопается как мыльный пузырь.
– Ну пожалуйста, пусть это будет сегодня. Моему брату нужно попасть на клинические испытания, и только я готова бороться за это. Пожалуйста, доктор Калдикотт.
– Прости, Эйслин. Департаменты здравоохранения во многих штатах совместно готовят пресс-релиз, который поможет избежать шумихи, которую, несомненно, поднимут определенные группировки. Ускорить процесс невозможно.
– Вы не можете сделать исключение?
– Никто из нас не может. Завтра. Кроме того, если бы твоя мама хотела, чтобы твой брат попал в исследовательскую программу, он был бы здесь.
Ее взгляд безжалостен.
После ее ухода, я чувствую себя пришибленной, как будто нас решили вовсе не выпускать. Мое настроение становится еще мрачнее, когда вечером звонит мама и пытается выглядеть доброжелательной.
– Даже если бы ты не приняла CZ88, другие бы это сделали, и в итоге я все равно бы пришла к такому решению. Я не собираюсь записывать своего ребенка на лечение, в котором так много неизвестных факторов.
– Но у предварительного исследования были восхитительные результаты. Ты с ума сошла, если не попытаешься ухватиться за это.
– Нет. Безумным было бы… Слушай, мы должны праздновать твое возвращение, а не ссориться.
– Я просто не понимаю, почему ты сдалась и не пытаешься помочь Сэмми.
Она пронзительно вскрикивает.
– Сдалась? Как ты можешь так говорить? Как?
– Ты знаешь, о чем я.
– Нет, не знаю. Понятия не имею, что у тебя на уме, а может и никогда не понимала.
Я вздыхаю.
– Увидимся завтра, мама.
Совершенно вымотанная, я вешаю трубку.
Шейн подсаживается ко мне.
– Она многое пережила.
– Мы тоже.
Я кладу голову ему на плечо, и мы сидим так довольно долго.
Потом я встаю, чтобы позвонить доктору Гордону и попытаться убедить его сообщить мне, где именно проходят клинические испытания. Но он такой же упертый, как и мама.
На следующий день доктор Калдикотт на прощание обращается ко мне и Шейну со следующими словами:
– Если вы почувствуете головокружение или жар, звон в ушах или другие симптомы CZ88, вам следует немедленно вернуться сюда.
Мы с Шейном перемигиваемся. Это и правда случилось. С опозданием на день, но случилось. Может быть, когда я вернусь домой и мама увидит, как хорошо я себя чувствую, она изменит свое мнение насчет Сэмми. Тогда мы сможем убедить исследователей разрешить Сэмми присоединиться к программе с опозданием. Выбраться отсюда – значит вернуться в мир, где я могу бороться за то, что для меня важно.
Доктор Калдикотт пожимает нам руки.
– Ваши семьи скоро будут здесь. Настало время вернуться к нормальной жизни.
К нормальной. Я вздыхаю. Никогда еще эти слова не звучали так удивительно.
И наконец они на воле!Лулу Лэйкс, для «В курсе»
Несмотря на громкие протесты перепуганных граждан, шесть больниц в штатах Вашингтон и Калифорния выписали одиннадцать пациентов, которые были заражены вирусом CZ88 либо непосредственно, вследствие нелегальной генной терапии, либо в результате контакта с кем-то зараженным. Их выписали, несмотря на то, что другие семнадцать пациентов умерли, а 112 остаются в коме. Департаменты здравоохранения трех других штатов пока что продолжают держать пациентов с CZ88 в изоляции.
Доктор Дин Пресли из Медицинского центра в Калифорнии заявляет:
«В тех случаях нам удалось идентифицировать путь передачи вируса, она происходила при использовании общей иглы или при незащищенном сексуальном контакте. Нет никакой причины для паники, если избегать поведения, которое создает риск заражения».
На нашем сайте (NowYouKnowToo.com – теперь вы тоже в курсе!) мы будем постоянно обновлять информацию о состоянии здоровья этих пациентов и публиковать карты с обозначением зон, затронутых CZ88.
Шестнадцать
Конечно, мою жизнь можно назвать нормальной лишь относительно. Как можно вернуться к прежней жизни, если Роза и еще шестнадцать человек погибли, а мое собственное здоровье может вылететь в трубу в любой момент, спасибо доктору Стернфилд, надеюсь, злодейка корчится в муках в загробном мире.
Поэтому нормальность остается чем-то из области фантастики.
Мама и Сэмми бегут ко мне и заключают меня в крепкие объятия. Какое-то время мы так и стоим.
Наконец мы расцепляем объятия. Мама шепчет мне в ухо:
– Мы не будем обсуждать испытания AV719. Точка.
Сэмми подпрыгивает на месте и болтает с таким восторгом, что я соглашаюсь на это условие. Временно.
Мы пробираемся мимо толпящихся журналистов и уезжаем прочь. Дома, куда журналисты еще не добрались, мама отчаянно цепляется за иллюзию обычной жизни. Она преподносит нам свежевыпеченное печенье, а вечером обещает устроить ужин на свежем воздухе. На улице погода невероятно солнечная, насколько это вообще возможно в Такоме, как будто специально по маминому заказу.
Я останавливаюсь рядом с открытым окном в гостиной – почему-то все еще не хочется идти к себе – и откидываюсь на подушки, которые издают легкий запах маминого марокканского масла. Каждый предмет обстановки, каждая безделушка, каждый запах, который я годами не замечала, теперь ободряет меня, возвращает к жизни, к реальности, которую я едва не потеряла. И по-прежнему могу потерять.
Хотя мне ужасно не хочется портить момент, я говорю:
– Мама, нам нужно поговорить об испытаниях AV719, пока не стало слишком поздно.
Ее глаза сверкают, когда она встает между мной и Сэмми.
– Ты не заставишь меня записать сына на лечение препаратом, который не был тщательно протестирован. Так что прекрати это, Эйслин. Просто прекрати.
Она дрожит всем телом, а ее глаза покраснели.
Сэмми подходит к ней сзади и обнимает ее.
– Все нормально, мама. Я не собираюсь в этом участвовать.
Я чувствую себя непрошеным гостем. Хотя я знаю, что права, очевидно, что мама держится из последних сил. Но каждый раз, когда смотрю на нее, я с трудом сдерживаю желание снова выкрикнуть что-нибудь об AV719.
Я говорю:
– Думаю, я схожу поплавать перед ужином.
Мама вздыхает.
– Эйслин, не спеши. Дай себе время снова ко всему привыкнуть.
Она что, не понимает, что ожидание – роскошь для меня? Пытаясь подавить
