Между тем мы вошли в другое помещение.
Теперь перед нами высилась арка ворот, а за ней виднелся внутренний дворик средиземноморского типа. Там было солнечно, тепло, пахло чабрецом, азалиями и пиниями. На булыжной мостовой виднелись несколько кучек пепла, как будто во дворе когда-то жгли костры. Двор казался очень старым, руины, его окружавшие, — и вовсе древними. Из разбитой стены юркнула ящерица. В воздухе жужжали насекомые. Идиллия, да и только.
Я сделала шаг вперед, к солнцу и цветам. Финн удержал меня сзади:
— Какие новости от делегатов, Иен?
Он не отпускал меня, как будто боялся, что я убегу.
Иен? Еще одно диковинное эльфийское имя.
— Никаких. Присылали еще одну посмотреть.
— Что говорит? Будут они что-то предпринимать?
— Сомневаюсь, — Иен мрачно кивнул в сторону кучек пепла во дворе.
— Во имя Пана, — произнес Финн, растерянно проведя рукой по волосам. — Придется объявить чрезвычайное положение. Оберона известили?
Оберона? Его же придумал Шекспир, разве нет? Впрочем, кто бы его ни придумал, Иен испуганно вздрогнул и кивнул:
— Полагаю, известили. Он король, ему положено знать.
Король?! Что еще за король?!
— Как ты объяснишь ему и Королевскому совету, — продолжал Иен, — почему ты целую неделю искал ключ? Целую неделю пришлось врать и выкручиваться. Придется предъявить ее как ключ. Но она человек, ей нельзя в Иной мир.
Здорово! Отлично! А мне и не надо в ваш иной мир! Мне и в этом хорошо! Я проторчу там пару часов — а здесь пролетят двадцать лет! У меня скоро день рождения! Хочу отпраздновать семнадцатилетие среди друзей!
— Ты собираешься представить королю эту шестнадцатилетнюю соплю?
Ага! Не один Финн умеет читать мысли. И не у него одного острые уши. И все эти остроухие как один, видимо, снобы и хамы.
Финн молчал, думал о своем и все держал меня за плечо. Отпустил бы уж лучше, неприятное ощущение от его прикосновений.
— Королевский совет уже давно все узнал от первых делегатов, — проговорил Финн.
— Не уверен, — возразил Иен. — Посланница, прежде чем… — Он запнулся. — …прежде чем погибла, сказала мне, что Андавар мертв. У них теперь совсем другие проблемы, потому что наследник совсем не заинтересован в мире. Он хочет войны.
Я почти ничего не поняла, но заметила, как Финн побледнел. Повисла тягостная тишина, слышно было, как жужжат пчелы во дворе за воротами.
— Кто такой Андавар? — шепотом спросила я у Финна. — И кто такой Оберон?
Финн вздрогнул и еще сильнее впился пальцами мне в плечо.
— Нам нельзя с ней в Иной мир, — вспомнил Финн, — а Оберон никогда не придет сюда. Я еду на Авалон. Доложу Мерлину. Пусть он решит, сообщать ли Оберону о последних событиях или нет. Заодно зайду в библиотеку, поищу что-нибудь о Вратах.
Финн резко убрал руку с моего плеча, повернулся и пошел к выходу, занятый своими мыслями.
— Эй! — крикнул ему вслед Иен. — Ас ней-то что делать?
— Да, действительно! А что со мной? Не оставляйте меня тут! Финн, ты обещал отвезти меня домой! Ой, тут крысы!
— Одна-единственная, успокойся! — уточнил Иен, впервые обратившись ко мне напрямую.
— Я вижу двух! — фыркнула я и взглянула наглому эльфу прямо в лицо.
— Ты меня называешь крысой? Ты мне не нравишься.
— Ты мне тоже!
Вот и поговорили.
Крыса между тем целенаправленно бежала в сторону солнечного двора.
— Смотри, что будет, — велел мне Иен, — сейчас узнаешь, что ты устроила.
Крыса принюхалась и вдруг пронзительно запищала. Иен отошел на безопасное расстояние и встал рядом с Финном. Крыса уже не пищала — она стонала. Так стонут не от обиды, что тебе наступили на хвост, так стонут перед смертью, мучаясь от острой боли. Как будто несчастной твари хвост вовсе откусили.
— Ей никак нельзя помочь? — взмолилась я.
Преодолев отвращение к этим зверям, я сделала шаг к несчастной, но Финн резко дернул меня назад:
— Ее уже не спасти. Не подходи к ней!
Ни в одной лаборатории ни одна подопытная крыса так не страдала, как эта! Она рухнула на бок, судорожно дергая всеми лапами и хвостом, потом с нее стал слезать мех, проступили ребра. Шкура слезла совсем. Плоть стала разлагаться. Обнажился весь скелет. Истошный не то писк, не то вопль стал стихать и умолк совсем. Как только смолк последний звук, трупик животного вспыхнул, несколько секунд горел синим, зеленым и желтым пламенем. И все: осталась только кучка пепла, совсем маленькая — много ли может остаться от крысы?
Вот откуда во дворе взялись кучки пепла! Как такое возможно здесь, посреди Эдинбурга?! Двор сам по себе не изменился, там все так же приветливо светило солнце, но теперь мне стало жутко от этой идиллии. И одновременно меня туда страшно тянуло, к этим руинам и ароматам.
— Что это было? — выговорила я наконец, хватаясь за руку Финна, чтобы не упасть. — Это место чем-то заражено? Здесь радиация? Она может проникнуть наверх, в город?
Финн стиснул мою руку — похоже, увиденное потрясло его не меньше, чем меня. Он обернулся к Иену:
— Всякое живое существо, которое приблизится к Вратам, обращается в прах. Уже погибла даже одна из нас, эльфов. Такое нельзя больше скрывать от Мерлина. Он должен узнать хотя бы о гибели посланницы.
Иен скрестил руки на груди:
— Может, сначала она попробует закрыть Врата? Тогда ты принес бы не только дурные вести. В крайнем случае можем и ключ послать туда, внутрь. Вдруг Врата за ней закроются.
Снова Иен говорил обо мне как о пустом месте. Конечно, что со мной разговаривать, кто я такая! Финн покачал головой, глядя на кучки пепла:
— Королевский совет должен об этом знать. Если нам удастся закрыть Врата, сообщим об этом потом. А если нет… пусть Мерлин пришлет кого-нибудь. Или Оберон.
Иен опять вздрогнул:
— Я по-прежнему считаю, что короля информировать не следует.
Ага, значит, Оберон — это король!
— Мне это тоже не нравится. Сейчас
