Финн что-то говорил, но я его не слушала. Я была занята пейзажем. Не хочу обратно в Шотландию, не желаю в школу! Не пойду обратно в тесную каморку в интернате! К черту ее, эту так называемую отдельную комнату! Вот здесь свобода! Здесь рай! Хочу остаться здесь! Навсегда!
— Эллисон!
С трудом оторвав взгляд от побережья, я поглядела на Финна. Он сердился и нервничал.
— Ну что?
— Нас ждет Мерлин, — напомнил Финн.
А я и забыла.
— Иди, я за тобой. Догоню.
Я сбросила ботинки.
— Что ты делаешь?! — разозлился Финн.
— Хочу постоять босыми ногами на песке, — объяснила я, стягивая носки.
— Эллисон! Прекрати, что за бред!
Финн, стиснув зубы, подошел ко мне вплотную. Я покачнулась, оперлась на него и стянула с ноги второй носок.
Песок оказался таким же мягким, каким выглядел. Я закатала брюки и утопила в нем обе ноги по самую щиколотку.
— Эллисон, Мерлин ждет. А мне надо вернуться на пост. Иен дежурит за меня, он уже сутки не спал. Как я объясню Мерлину, почему так надолго оставил свой пост?
— Вали все на меня, Финн.
М-м-м, какой тут воздух! У него особый вкус! Вроде бы такой же соленый морской воздух, как в Эдинбурге, но свежий, чистый, без выхлопных газов и привкуса мертвой рыбы. Здесь даже запах Финна стал сильнее. Сейчас он пах цветочным парфюмом.
— Попробуй как я, походи по песку босиком, Финн. Это же сказочно здорово!
— Мне придется взвалить тебя на плечо и отнести наверх в школу, — проворчал он.
— Да расслабься ты. Не убьют нас, если мы на десять минут опоздаем. Они нас вообще ждут? А вдруг ты меня бы не нашел, я ведь была не дома, а у Камиллы.
— Сразу видно, ты совсем не разбираешься в нашем мире, — сухо произнес Финн, разглядывая ворон, которые кружили над крепостью, и опустился рядом со мной на корточки.
— А мы потом могли бы погулять в яблоневых садах? — попросила я. — Рассказал бы мне об острове. Здесь просто волшебно! В колледж мне только вечером, а до него еще далеко.
— Чтобы я еще раз кому-нибудь из вас что-нибудь пообещал! — пробормотал Финн, просеивая песок между пальцами.
— Если мы снова придем сюда, можешь и дальше врать и миссис Кларидж, и нашей директрисе. Давай в субботу снова махнем сюда? Скажи директрисе, что я буду помогать тебе считать бабочек.
— Зачем кому-то считать бабочек? — не понял Финн.
— Спроси при случае моих родителей. Они постоянно занимаются чем-нибудь подобным.
Море было такое бирюзовое! Такое прозрачное! Рифы на дне видны как на ладони. А на берегу пока хватает глаз — яблоневые сады. Пчелы и бабочки без счета кружат в бело-розовом мареве. Птицы поют — белые, черные, коричневые, пестрые, всякие. Чайки кружат над пляжем. Вороны уселись на шпиль одной из башен.
— У тебя с родителями сложные отношения, Да? — заговорил Финн.
— А у тебя с Хлоей?
— Это трудно объяснить. И касается только нас с Хлоей.
— Ты хочешь знать все, а сам ни на один вопрос толком не отвечаешь.
Волосы у него на солнце отливали золотом, а глаза — бирюзой, как море. В уголках губ снова появились милые морщинки. Видели бы его сейчас те две красотки из музея!
— Осторожно, Финн. Когда улыбаешься, ты похож на человека.
Он дернул меня за мои рыжие космы:
— Осторожно, Эллисон, не заходи так далеко, иначе мне придется быстро прервать наше волшебное путешествие. Скажи лучше, откуда у тебя шрамы на ноге?
— Несчастный случай, — выдала я стандартный ответ.
Дальше обычно следовал вопрос, была ли это автомобильная авария. Пусть будет авария, я всегда так и отвечала.
— А что случилось на самом деле? — посмотрел на меня Финн. — Я же умею читать мысли — забыла? Правда, только когда гляжу тебе в глаза. Я не говорил?
— Нет. Ты забыл меня предупредить. И о нимфах тоже. Ты такой забывчивый, Финн.
Он пожал плечами:
— Я тебе уже говорил — есть вещи, о которых тебе лучше не знать.
Говорил. Что такого страшного таится в их мире, о чем посторонним нельзя знать? Или у них как у мафии: того, кто слишком много знает, приходится убить?
— Как-то так, — подтвердил Финн. — Так что за несчастный случай?
— Упала со скалы в ущелье, пролежала там два дня, пока меня не нашли.
— Ты могла погибнуть, — посочувствовал он.
Ненавижу эту историю. Пора сменить тему.
— Что там за крепость на скале?
— Школа, — ответил Финн.
— А что за каменный круг? Удивительно, как он здорово сохранился. Совсем нетронутый. Или он не такой уж старый?
— Намного древнее Стоунхенджа. Просто не разрушенный. Это одно из наших учебных пособий. Ты же знаешь, что Стоунхендж выстроен по солнцу и в соответствии со сменой дня и ночи. Ты не друид, поэтому детали тебе знать не положено, но всем известно, что каменные круги служат для занятий астрономией, астрологией и подобными науками.
— Астрологией? Вас тут учат управлять небесными светилами или как?
Я не смогла скрыть иронию. Ни Эмма, ни Камилла не увлекались эзотерикой, зато ею была одержима Бонни МакРид, моя одноклассница с литературных курсов. Она всегда таскала с собой в кармане какие-то обереги и даже магический маятник. Камилла в шутку иногда просила ее погадать. Бонни гадала, маятник качался, но предсказания никогда не сбывались.
Вместо ответа Финн опять вернулся к моей нелюбимой теме:
— Как ты смогла выжить при падении в ущелье? Ты же была совсем маленькая тогда. Ты с тех пор боишься темноты?
— Думаю, да. Мне пришлось одной пролежать в темноте долгое время. Я уже готовилась к визиту стервятников.
На этот раз он посмотрел на меня своими бирюзовыми глазами с настоящим сочувствием.
— Когда я пришла в себя после падения, вокруг было совершенно черно. Я была одна. Все тело болело. Полная неопределенность и неизвестность. Потом, когда меня спасли, я часто стала просыпаться в темноте.
— Темнота тебе не враг, Эллисон.
— Ну да, хорошо тебе говорить, ты к ней привык, ты уже целую вечность сторожишь Врата в темном подземелье Эдинбурга.
— Да, может быть, я слишком долго торчал в темноте. И давно перестал ее бояться. Вот как ты не боишься Хлои. Или меня.
— А разве я должна тебя бояться?
— Я другой. Я эльф. Чужого и незнакомого всегда боишься.
Интересно, эльфы умеют целоваться? Уверена, что умеют. Такие
