– Акос! – Женский голос прозвучал вполне реально.
Значит, не сон?
Она возвышалась над ним. Жесткие прямые волосы обрамляли ее лицо. Эти глаза он узнал бы где угодно. Именно они смотрели на него за обеденным столом, в их уголках появлялись морщинки, когда Айджа отпускал очередную шуточку. А если она нервничала, ее левое веко подергивалось. А сейчас она была здесь – может, материализовалась из воспоминаний?
Его собственное имя привело Акоса в чувство, и он окончательно очнулся.
– Ори? – каркнул он.
Ее слеза капнула на простыню. Ори накрыла его руку с воткнутой иглой своей ладонью. Рукава ее черного шерстяного свитера были натянуты почти до пальцев, ворот – высоко поднят. Так одевались только тувенцы, предпочитавшие удушить себя, но не потерять ни крупицы драгоценного тепла.
– Сизи скоро будет здесь, – сказала Ори. – Я с ней связалась, она уже вылетела. И с твоей матерью я тоже поговорила. Но в данный момент ее нет на планете, поэтому потребуется какое-то время.
– Не уходи, – устало попросил Акос.
– Не уйду, – ее осипший голос успокаивал. – Я буду рядом с тобой.
Ему снились стеклянные тюремные стены. Колени упирались в черный пол, желудок сводило от голода.
Однако проснулся он в больнице. Ори, обняв его ноги, прикорнула прямо на стуле. В окно он увидел поплавки, стремительно проносящиеся мимо, и диковинные здания: они парили в небе, как перезрелые плоды.
– Где мы? – спросил он.
– В Шиссе. В больнице, – ответила Ори, сонно моргая.
– В Шиссе? Почему?
– Тебя тут высадили. Не помнишь?
Прежде ее голос звучал иначе, складывалось впечатление, что она тщательно подбирает слова. Но чем больше они говорили, тем быстрее она возвращалась к неторопливому, текучему говору Гессы. Акос поймал себя на мысли, что и с ним происходит то же самое.
– Высадили? Кто?
– Мы думали, ты нам скажешь.
Акос напряг память, но так ничего и не вспомнил.
– Не волнуйся, – она вновь накрыла ладонью его руку. – Тебя ведь накачали тихоцветами. Просто чудо, что ты вообще остался жив. Никто не ждет, что память быстро к тебе вернется, – на ее губах заиграла лукавая улыбка. – Похоже, они плохо тебя знали, если выгрузили в Шиссе, как городского сопляка.
Акос почти забыл их шуточки. В детстве они считали, что ребята из Шиссы, проводящие жизнь в небесах, не способны распознать ледоцвет, даже если тот будет у них под носом. Да что ледоцвет, они и кухлянку-то застегнуть как следует не могут. В общем, – никчемные существа, прячущиеся под стеклянными колпаками.
– Городские сопляки. И это говорит судьбоносный канцлер Туве, – усмехнулся он. – Или канцлер – твоя сестра-близнец? Кто из вас старше, кстати?
– Я – не канцлер. Но я должна помочь сестре взойти на трон и поддерживать ее. Впрочем, даже если бы я и была канцлером, я бы никогда не дождалась от тебя почтения, подобающего моему статусу.
– Снобка, – бросил Акос.
– Шпана гессианская.
– Я – из рода Керезетов! Так что я не совсем шпана.
– Конечно, – она продолжала улыбаться, ласково глядя на Акоса.
Он покосился на свою руку, прикованную к раме, но решил не возмущаться.
– Ори, я на самом деле в Туве?
– Да.
Акос помолчал. В горле застрял комок.
– Я по тебе скучал, Ориэва Бенезит, – прошептал он, – или как там тебя зовут.
– Почему ты так долго не возвращался? – Ори засмеялась сквозь слезы.
Проснувшись в следующий раз, он почувствовал, что оцепенение проходит. Боль не исчезла, но запредельное мучение, во время которого он перенесся из Воа в Шиссу, улетучилось. Несомненно, остаточный эффект токодара Кайры был побежден тихоцветами.
От одной мысли о Кайре ему стало страшно. Где она? Те, кто доставил его сюда, спасли ли они и Кайру? А вдруг они бросили ее умирать в тюрьме Ризека? Почувствовав во рту привкус желчи, Акос открыл глаза.
В изножье койки стояла девушка с кудрявыми волосами. Ее глаза были широко раскрыты. В нижней части одного из них темнело пятнышко, там, где зрачок граничил с радужкой, – дефект, который был у нее от рождения. Сизи.
– Привет! – произнесла она мелодичным голосом.
Ее голос прозвучал негромко и мелодично. Акос хранил воспоминание о нем глубоко в сердце – точно заветное семечко, которое должно когда-нибудь прорасти.
А плакать здесь, в тепле и безопасности, оказалось легко и приятно.
– Сизи, – просипел он, смаргивая слезы.
– Как ты себя чувствуешь?
Да уж, вопрос вопросов, подумал Акос.
Однако он понимал, что сестра спрашивает его о боли и ответил:
– Хорошо. Бывали времена и похуже.
Двигаясь бесшумно в своих гессианских унтах, Сизи приблизилась к изголовью и повернула какой-то рычажок. Изголовье приподнялось, и теперь Акос принял сидячее положение. Он поморщился. Ребра заболели. Под влиянием тихоцветов он почти забыл о них.
Прежде Сизи была очень сдержанной, поэтому Акоса поразило, что она бросилась ему на шею и крепко обняла. Сначала он не пошевелился, просто не мог, и лишь затем неловко обнял Сизи в ответ. Детьми они обнимались нечасто, разве что с отцом. Нравы в семье были суровыми.
Сизи быстро отстранилась. Главное, что она находилась здесь. Живая и невредимая.
– Поверить не могу, что мы вместе, – выдохнула она и забормотала молитву.
Давненько Акос не слышал тувенских молитвословий. Благодарственные в основном отличались краткостью, но Акос не смог заставить себя помолиться с сестрой. Слишком много тревожных мыслей теснилось в голове.
– И мне не верится, – признался он, когда Сизи умолкла.
Она держала его за руку и улыбалась. Нет, уже не улыбалась, а хмурилась, глядя на их сцепленные пальцы. Акос стер с ее щеки слезу.
– Надо же, я плачу! – произнесла Сизи. – Я не ревела с того самого дня, как обрела токодар.
– Почему?
– А ты не замечал? – Она шмыгнула носом. – Я действую на людей… умиротворяюще. А сама я не могу нарушить это умиротворение, например, у меня никак не получалось…
– Заплакать, – закончил Акос.
То, что токодар Сизи примирял людей с действительностью, нисколько не удивило Акоса. Однако то, как Сизи говорила о токодаре, походило на описание схватившей за горло руки.
Разве так должно быть?
– Мой токодар ограничивает меня. И у тебя – то же самое…
– Это может пригодиться.
– Иногда.
– Ты летал на Побывку? – спросила вдруг Сизи, сжимая его руку.
Акос решил, что сейчас сестра засыплет его вопросами, но она торопливо добавила:
– Я очень нервничала, услышав об этом в новостях. Ты ведь не умеешь плавать.
Он невольно рассмеялся:
– Меня окружала толпа шотетов, я жил в особняке Ризека Ноавека, а ты переживала из-за того, умею ли я плавать?
– Видишь ли, я способна беспокоиться о двух вещах одновременно. Даже о трех, – язвительно заметила она.
– Сиз, почему я прикован к койке? – поинтересовался Акос, сменив тему.
– Когда тебя нашли, ты был в шотетской броне. Канцлер приказала нам соблюдать осторожность, – ее щеки порозовели.
– А Ори за меня не заступилась?
– Заступилась. И она, и я, мы обе, – ответила Сизи.
Сестра больше ничего не уточнила, хотя, наверное, ее теперешний социальный статус позволял Сизи напрямую общаться с канцлером Туве.
Акос решил не углубляться в
