Но я ничего не успел сказать: она просто бросила трубку. Я послушал короткие гудки, а потом выключил телефон и положил его на дневник Игги.
«Мой друг…» – сказала она.
Ну что ж, каждый сам выбирает себе друзей. У Ариэль друг Фредди и, вероятно, нет больше друга по имени Фокс. Такое в жизни бывает, это нормально.
Но почему-то на душе от этого у меня было тяжело.
Я больше не читал дневник Игги, зато выкурил две сигареты подряд. А потом пришла Барбара, и мы отправились в «Дыру». По дороге я отмалчивался, а затем, сославшись на головную боль, ушел к себе. У себя в номере я принял душ и выпил две таблетки доксиламина, запив их минералкой.
Завтра будет тяжелый день, и мне хотелось как следует выспаться.
Глава 7
Поединок
И ты хочешь быть рядом,Но надо ехать домой, уже темно…За окнами аптеки ярко светило июльское солнышко. Я сидел за своим рабочим столом и старался побыстрее закончить все текущие дела, чтобы закрыть аптеку в 18.00. Конечно, для людей, у которых были проблемы со здоровьем, аптека была открыта круглосуточно. Номер моего мобильного телефона был указан на вывеске аптеки, а в моем доме всегда есть необходимый комплект лекарств экстренной помощи. Кстати, я уже переехал в свой собственный дом из «Дыры», но продолжал ужинать и завтракать у Мэри-Сьюзен, во многом потому, что она мне ни разу не предложила порядком осточертевшие мне за прошлые годы рыбу и чипсы. В крайнем случае, от моего дома до аптеки можно дойти пешком за четверть часа ходьбы прогулочным шагом.
Но основной рабочий день у меня на сегодня закончен, хотя обычно после закрытия я остаюсь в аптеке еще долго, часов до десяти-одиннадцати. Здесь находится моя лаборатория, в которой я провожу собственные исследования. Я никогда не строил иллюзий, что смогу от этого отказаться – ученый не может не заниматься наукой, как колибри не может не летать. Тем более что этот город подбросил мне весьма и весьма интересную загадку.
Я давно дочитал дневник несчастного Игги до конца и несколько дней ходил потрясенный. Мне было искренне жаль этого человека. Город сумел сделать из, будем называть вещи своими именами, убежденного нациста нормального человека, из законченного эгоиста – любящего и заботливого мужа…
…и свел его с ума. Да, ближе к финалу дневника записи Игги были записями полного, законченного параноика. Он действительно верил, что город этот проклят, что в глубине под цирком скрывается некое божество, злобное и кровожадное. Именно этим он объяснял те изменения, которые происходили с жителями этой местности в прошлом и продолжают происходить и по сей день.
«Здесь зародилась раса пиктов, низкорослых злобных карликов, по некоторым сведениям, не гнушавшихся каннибализмом. Именно они послужили прототипом всех «малых народов» – лепреконов, гномов, цвергов… Но это явление не было однократным – я насчитал три различных антропологических типа, в том числе один африканоидный, подвергшихся схожим изменениям. И все эти три типа владели данной местностью в разное время. Вероятно, здесь закончилась история загадочных строителей мегалитов, доиндоевропейского населения Европы. Полагаю, они распространили свой культ на весь континент и постепенно подверглись тем же ужасающим изменениям, которые я видел у Джереми Кохэгена…»
Могилу Джереми Игги вскрыл то ли тайно, то ли с разрешения тогдашнего главы семейства Кохэгенов, Питера.
«Предо мной предстал скелет столь необычный, что я был даже не удивлен, а скорее страшно потрясен, ведь я видел прижизненный портрет этого человека, и Питер заверил меня, что портрет абсолютно достоверен. Части его тела как будто подверглись странным изменениям. Одна из рук, обе ноги, некоторые пальцы другой руки были значительно уменьшены по отношению к симметричным им. Разные размеры имели ребра и позвонки. В результате чего спина странным образом изгибалась, а грудная клетка скорее напоминала грудную клетку уродливых существ из живописных фантазий Босха.
Особенно поражал череп – складывалось такое впечатление, что костную ткань мяли, как горшечник мнет глину, но при этом стараясь сохранять форму и, насколько я могу судить, пропорции. В результате появилось нечто перекошенное, бугристое и шишковатое, с непомерно большой по отношению к остальным частям черепа челюстью. Если бы я сам это не увидел своими глазами – ни за что не поверил бы, что такое возможно…»
Я представил себе то, что описал Игги, и невольно содрогнулся – от такого действительно впору сойти с ума. Естественно, мистер Штайнер заинтересовался причинами данного явления. Впрочем, не он один – когда я прочел весь дневник, то решил проверить все сказанное в этом документе и докопаться до того, что же могло послужить причинами такой трансформации. Видимо, Игги настолько был потрясен увиденным, что с удвоенной энергией продолжил свои исследования оказавшихся довольно многочисленными хоуллендских некрополей и вскоре с ужасом констатировал:
«Подобные скелеты встречаются мне все чаще и чаще, чем глубже я погружаюсь в прошлое Хоулленда. В основном, конечно, изменения не носят такого радикального характера, как у Джереми, но непропорциональные части скелета встречаются довольно часто. Как ни странно, многие их обладатели, судя по всему, либо жили с подобными уродствами долгое время, либо, чему я имею уже пока еще недостоверные доказательства, переживали трансформацию уже в зрелом возрасте…»
Конечно, Игги не мог не заинтересоваться причинами этого удивительного явления. Он сразу же решил, как, впрочем, и я, когда дочитал до этого описания, что причиной всего является какое-либо излучение. К счастью, он имел при себе два фотоаппарата и солидный запас реактивов. С их помощью он провел дотошные исследования двумя доступными ему методами – сцинциляторным и химическим, но все было безрезультатно – никаких ионизирующих излучений он так и не обнаружил.
Я, конечно же, проверил исследования Игги уже с применением современных регистраторов излучения – в составе оборудования моей аптечной лаборатории было несколько различных по принципу действия приборов. Мой результат в точности повторял результат Игги… Вернее говоря, не совсем в точности. Небольшой уровень радиоактивного загрязнения все-таки присутствовал, но ничего не объяснял. Откровенно говоря, в пригородах того же Манчестера радиация была намного выше. Если учесть, что всего лишь пятьсот миль отделяло Хоулленд от Холли-лоха[9], можно было удивиться скорее тому, что фон был относительно невысок.
Игги искал и в других направлениях, он пытался обнаружить химическое или бактериологическое загрязнение. Тщетно: ничего необычного он так и не нашел. Я тоже решил повторить эти исследования и пока еще не пришел к однозначным выводам, кроме одного: ничего в окружающей Хоулленд местности не могло объяснить подобные трансформации.
Должен заметить, что, несмотря на свое прошлое увлечение мистицизмом, Игги был довольно рациональным человеком. Потому
